Дональд Джохансон - Люси. Истоки рода человеческого

Настоящая книга посвящена ответу на этот вопрос. Как бы уникальна ни была Люси, ее значение может быть понято только в контексте других ископаемых находок. Она не будет иметь смысла, пока не найдет себе подходящего места в схеме эволюции гоминид, которую более ста лет с таким трудом воссоздавали сотни ученых всех четырех континентов. Ископаемые находки, научная интуиция (иногда гениальная, иногда ошибочная), методы таких далеких от антропологии дисциплин, как ботаника, ядерная физика и микробиология, — все это, вместе взятое, позволило прояснить картину происхождения человека от обезьян, которая теперь, в 80-х годах нашего столетия, начинает наполняться особым смыслом. Разумеется, построение этой картины не могло начаться до тех пор, пока Чарльз Дарвин в 1857 году не высказал своей гипотезы, что мы произошли от обезьян, а не созданы актом божественного творения в 4004 году до рождества Христова, как учила церковь. Но и Дарвин не мог предвидеть, какие странные повороты предстоят науке об эволюции гоминид. Он также не мог знать, от каких именно человекообразных обезьян мы произошли. Ведь и сегодня мы не можем сказать этого с полной уверенностью.

Подготовив бомбу эволюционного учения, Дарвин взорвал ее, так сказать, с помощью дистанционного управления. Он был чрезвычайно застенчивым человеком и имел к тому же плохое здоровье. У него не было желания и сил принимать участие в сокрушительной борьбе, которая, как он предчувствовал, сразу же вспыхнет после столкновения созданной им теории эволюции с политическими и религиозными догмами того времени. Помимо контроля над душами миллионов британцев церковь была мощным рычагом политического и социального управления. Дарвину настолько не хотелось вступать в борьбу с этой неумолимой силой, что он несколько лет не решался опубликовать свою теорию. Он продолжал собирать новые и новые данные в поддержку той мысли, которая когда-то — еще на Галапагосских островах — озарила его светом истины: все виды образовались в результате эволюции. Они эволюционировали с самого начала жизни на Земле. Они связаны общим происхождением, и их родословные можно проследить по ископаемым остаткам. Для подтверждения своей теории Дарвин выбрал как можно менее спорные доказательства: остатки малоизвестных морских организмов — усоногих раков, давно исчезнувших моллюсков и т. п. Лишь однажды в «Происхождении видов» он намекнул на то, что эволюционное учение касается и человека. В самом конце книги Дарвин вставил фразу, что его теория «может пролить свет на происхождение человека и его историю».

Этого намека было достаточно, и битва началась. К счастью для Дарвина, у него оказался достойный защитник — ученый, наделенный богатым воображением и атакующей силой, Томас Генри Гексли. В то время как Дарвин отсиживался дома, подобно робкой испуганной черепахе, Гексли сражался на переднем крае. Он организовал публичный диспут с одним известным англиканским епископом и разбил все его доводы. Ему удалось выставить на посмешище даже английского премьер-министра Бенджамена Дизраэли. Именно Гексли во всеуслышание заявил о связи между человеком и антропоморфными обезьянами. Он указал на многочисленные черты сходства между человеком и его ближайшими из ныне живущих родственников — гориллой и шимпанзе. На этом основании Гексли заключал, что у всех троих в прошлом, и не таком уж далеком, был общий предок. Поскольку упомянутые обезьяны водятся только в Африке, Гексли высказал мысль, что ископаемые остатки общего предка, скорее всего, надо искать именно там.