Айвен Сандерсон: Сокровища животного мира

Откуда ни возьмись прямо передо мной возникла узкая черная головка — как раз между довольно толстой щекой джентльмена и его воротничком. Она зловеще раскачива­лась из стороны в сторону, а глазки-бисеринки так и посверкивали, отражая свет лампы. Припомнив, что со мной было возле старого пня, я наклонился вперед и совершенно спокойно сообщил: «У вас за шиворотом змея». Подобной прыти от этого человека никто не ожидал — змея, которая каким-то образом зацепилась за оконную раму, слетела на пол, словно ее ветром сдуло. Змея оказалась совершенно безобидной, но славный джентльмен больше ни разу — даже в шутку — не поминал о том, как приятно умереть, захлебнув­шись в спирте.

По-видимому, всем людям случается рано или поздно столкнуться в жизни с чем-то таким, что им кажется не просто странным, а почти невероятным. Для тех, кто с этими явлениями уже сталкивался, они чаще всего становятся обыденными и привычными.

Для меня самые сильные переживания связаны с сухопут­ным крабом. Я не в силах даже самому себе объяснить, что со мной творится, когда я вижу это существо. С детства мне было известно, что на земле водятся сухопутные крабы, и все же, — может быть, потому, что я родился и прожил много лет в стране, где крабы попадаются только на берегу моря или на обеденном столе, — от одного взгляда на этих страш­новатых суетливых уродцев с их выпученными глазами на стебельках, шныряющих туда-сюда под кустами мимозы, с шуршанием ныряющих в норы в моей кухне или взбирающих­ся на пальмы, меня мороз подирает по коже.

В Камеруне крабы кишмя кишат повсюду, от топких морских побережий до вершин высочайших гор. В реках и ручьях их полно. Они копают норки среди корней засохших трав на вырубках, карабкаются на деревья и копошатся в земле в любом, сухом или влажном, лесу. Они бывают мелкие, круглые и розовые, а бывают громадные, мокрые, красно-лилового цвета. Есть еще коричневые с прозеленью, с плоским панцирем. Они пялят на вас глаза повсюду, куда бы вы ни пошли.

На расчищенном участке станции Мамфе они размножа­лись массами в чаще сорняков, которые так и прут из земли, стоит только позабыть срезать траву. Они забираются — задним ходом — в норки под домами; каждый сток и канава забиты копошащейся массой крабов, которые бросаются врассыпную, как только вы заглянете в их убежище. Их заслуженно иногда называют «паразитами», но, как и прочие «мирские захребетники», для человека они полезнее, чем безобидные, красивые звери.

Как-то поздно вечером я возвращался из ближнего леса, и яркий луч моего мощного фонаря выхватил из тьмы довольно жуткую и тошнотворную сцену на краю поросшей травой вырубки. В одну из ловушек, расставленных где попало нашим охотником-африканцем, попалась гамбийская хомяковая крыса (Cricetomys) размерами побольше кроли­ка — эти крысы часто поднимали несусветную возню в кустах по ночам. Крыса, должно быть, попалась на закате, всего час назад. Когда я внезапно наткнулся на нее, вокруг нее волнами ходил сплошной ковер копошащихся, лупоглазых, похожих на призраки существ. Мне никак не избавиться от слова «копошащиеся» — ни одно слово так точно не подхо­дит для описания вороватой, нервной и беспорядочной суеты крабов. Я никогда не видел ничего столь похожего на самый кошмарный и дикий вымысел, и меня до сих пор при одном воспоминании пробирает дрожь.

Я не мог заставить себя подойти ближе к полю битвы и бросил туда большой ком земли. Попав в середину скопища, ком раздавил нескольких мелких крабов и, подскочив, укатился в траву. Крабы разбежались и расселись широким кругом, злобно сверкая глазами и угрожающе растопырив клешни; многочисленные придатки возле ротового отверстия неприятно шевелились и подрагивали, как будто крабы облизывались. Затем они стали исподволь стягиваться к центру мелкими перебежками, враскачку, пока труп крысы снова не превратился в сплошную клубящуюся массу блестя­щих панцирей и копошащихся лап. Для начала они разорвали и сожрали своих раздавленных насмерть или раненых сопле­менников, а потом уже всерьез занялись главным блюдом — крысой.

Эти крабы — главные уборщики отбросов в здешней ме­стности. Тем же промышляют крысы, землеройки и муравьи. Примерно половина животного населения принимает в этом участие. Крабы как будто любят закусывать свежим мясом; муравьи приступают к трапезе еще до того, как жертву можно назвать мясом, — когда она еще жива. Землеройки предпочитают тухлятинку.