Владимир СОЛОВЬЕВ - РУССКАЯ РУЛЕТКА

- Как вы относитесь к интриге вокруг назначения Фрадкова, что от него ждете?

- Как человек, искушенный в этих делах, думаю, что это только вершина айсберга.

От самого премьер-министра у нас ничего не зависит. Конституция такова, что все решает президент. Если президент использует власть, которую он получит на предстоящих выборах, только для того, чтобы удержать эту власть, я буду глубоко разочарован.

- Президент говорит, что на третий срок он не пойдет. У вас есть сомнения?

- Если у него будет успех, если люди почувствуют, что начался выход из бедности, хоть три, хоть четыре срока предлагай, - наши поддержат.

- Наши-то поддержат. Но у нас есть основной закон, Конституция. И менять его никому не позволено.

- Ну как это не позволено?! Все Конституции меняются.

- Нынешняя Конституция создавалась под президента Ельцина…

- У нас самодержавная Конституция, самодержавие. Мы называем его президентской республикой. Но даже у царя права были ограничены. Поэтому мы должны, пройдя определенный путь, все-таки прийти к демократии.

- У нас высшая форма демократии - самодержавие?

- Именно так. Но народная, понимаете, народная монархия Михаил Сергеевич, вы познали как радость побед, так и тяжелейшие испытания. Как вернуться к нормальной жизни после такой власти?

- Вообще я по темпераменту человек южный, заводной. Но слава богу, природа наделила таким качеством, что в самые трудные поворотные моменты жизни во мне сразу появляется хладнокровие. Тут все в отношении к власти. Меня спрашивают, в чем ваши сходства и различия с Борисом Николаевичем Ельциным? Главное различие - отношение к власти. Борис Николаевич ну просто обожает власть. Все эти скипетры, все эти троны он восстановил…

- Вы за власть не держались?

- Если бы держался, никаких бы реформ не было. Я бы с вами беседовал в Кремле как генсек.

- Путин, когда закончится второй срок, если его 14 марта изберут на второй срок, будет еще очень молодым человеком. Куда пойти потом, чем заняться?

- Американцы создают своим президентам фонды, библиотеки. Причем библиотеки стоимостью 80 миллионов долларов. И президенты занимаются активной общественной деятельностью, ведь их опыт очень ценен. Картер, например, больше сделал, будучи не президентом. И стал лауреатом Нобелевской премии. Клинтон мне сказал, что будет заниматься борьбой с бедностью.

- В нашей стране, как только ты ушел от власти, узнаешь о себе много нового…

- Прежде всего замолкают телефоны.

- Ненависть или безразличие потом сравнимы с холопским обожанием вначале.

Тяжело с этим смириться?

- Это тяжело. Очень тяжело страдала Раиса. Сколько напраслины, грязи было вылито. Я ее поддерживал, но она, по-моему, не справилась, я думаю, это одна из причин ее тяжелой болезни. Но прошло время, и уж отношение другое. Я сейчас езжу по России, встречаюсь с людьми, выступаю по телевидению.

- Теперь Горбачев разрешенный политик?

- Нормально все идет, задают острые вопросы, часто спрашивают, почему Ельцина допустил, почему не арестовал… А я говорю: все решалось демократическим путем.

И если бы я свернул с этого пути, то тогда вообще ничего бы не получилось. А мне все-таки удалось довести процесс демократизации до такой точки, когда обратного хода нет.

- Михаил Сергеевич, вы привели в политику очень ярких, узнаваемых и сегодня людей. Но многие из них сейчас оказались не востребованными ни народом, ни государственными структурами.

- Народ наш не приемлет ни левый коммунистический радикализм, ни крайне правый, либеральный. И то, как правые радикалы обошлись с общенародной собственностью, их дискредитировало в глазах народа. " - Означает ли это, что надо пересмотреть мто приватизации, жестко взяться за олигархов, верн награбленное?

- Нет. Все, что сделано в рамках закона, должно оставаться. Другое дело - криминал, им пусть занимается прокуратура. Но обществу важно понять, что нового передела, нового перелома мы уже не выдержим.

- Как вы считаете, возможно ли возвращение в большую политику?

- Возможно, возможно.

- Но ваш пример был неудачный, когда вы пошли на выборы президента.

- Я шел с определенной целью. Пять лет я был полностью отлучен от средств информации, некоторых редакторов даже сняли с работы за то, что они давали мне очень коротко высказаться.

- Это в то самое время, когда, говорят, не было цензуры?

- Семья была против того, чтобы я выставлял свою кандидатуру, все друзьятоварищи - тоже. Но я сказал: пойду! Это надо было, потому что в то время вели целенаправленную работу по дискредитации всего того, что делал Горбачев. И надо было сказать правду. Она нужна не только для истории, но и для жизни людей. Они должны понимать, что к чему.