Сергей Щеглов - БАННОЙ ГОРЫ ХОЗЯИН (демо)

Пожав плечами, Валентин прибавил яркость у каркасной модели и увидел, что Юлиан по-прежнему стоит у своего громадного камня. В ожидании гостя Юлиан просто сложил руки на груди и наклонил голову набок, словно обдумывая очередную скульптуру. В мастерскую вел дальний правый проем, открывавший вид на поросшие колючим кустарником руины.

Валентин перешагнул с мореного паркета прихожей на замшелый камень древней мостовой - и оказался в полутемном, словно музейном зале. Прямо около входа в пол вросла огромная, выше человеческого роста каменная голова какого-то великана, от надменного выражения лица которого Валентину сразу стало не по себе. Чуть дальше, в луче проникшего через узкую щель в бархатных шторах света, светился старинный каменный глобус из голубого мрамора, с континентами из яшмы и малахита. Сразу же за глобусом начинался теряющийся в полумраке ряд завешенных покрывалами статуй, а справа от него громоздился, подпирая потолок, громадный то ли мольберт, то ли кульман, с прилипшим к нему листом бумаги размером два на три метра, усеянным карандашными зарисовками.

Повернув голову направо, Валентин увидел и самого Юлиана. В легких бежевых брюках и красно-фиолетовой рубашке тот стоял возле плоской плиты из черного полированного гранита, и легким покачиванием головы пускал в Валентина отраженный от рубиновой серьги солнечный зайчик. Валентин пригнул голову, уворачиваясь от слепящего света, растерянно улыбнулся, замедлил время и снова включил магическое зрение. Серьга подернулась едва заметной дымкой - послесвечением от совсем недавнего заклинания - и Валентин понял, что именно в левом ухе экстравагантный колдун носит свое Сердце.

Основное заклинание Юлиана - налитые Силой жгуты «паутины» - свернулось в кольцо у его ног, а от головы колднуа протянулась в сторону зашторенного окна едва заметная паутинка магического послесвечения. Неужто «почтовый голубь», подумал Валентин, не смея поверить в такую удачу. Маленький сгусток Силы, способный передать несколько фраз или простой визуальный образ, частенько использовался пангийскими магами для передачи друг другу малозначащих сообщений, вроде «надо поговорить». Однако на Земле с ее ужасающей магической бедностью «почтовый голубь» мог нести и сведения поважнее; на дальней стороне паутинки мог оказаться кто-то важный, быть может, даже непосредственный начальник Юлиана! Обязательно проследить, решил Валентин; пальцы правой руки сами сложились в «бутон»; «пиранья», модифицированный магический шарик и личный маячок составили нужное заклинание, которое Валентин тут же окрестил «ищейкой». И тут же, вновь виновато улыбнувшись, легким движением кисти отправил ее по следу.

К полному удовлетворению Валентина, Юлиан никак не прореагировал на такое странное поведение гостя. Подобно Могутову, он не мог видеть магию непосредственно, без помощи своего Сердца. Здесь земные колдуны сильно уступают пангийским, подумал Валентин. Значит, нужно узнать, чем они их превосходят. И по возможности раньше, чем это превосходство будет продемонстировано лично мне.

– Здравствуйте, - приветливо сказал Валентин. - Вы действительно Юлиан, известный в миру как Хуан Альварес?

– Да, это мои имена, - произнес, а правильнее было бы сказать, пропел Юлиан. - Я вижу, ты стал чьим-то учеником, Валентин Иванов. Назови имя твоего Посвятителя!

– Я называю его Нострадамусом, - ответил Валентин, делая шаг вперед. Теперь Юлиан оказался в пределах досягаемости Обруча. - А настоящего имени он никому не говорит.

Ну, давай, скомандовал Валентин Обручу и отрешился от внешнего зрения. Перед внутренним взором возникла туманная жемчужная сфера, подернутая темно-серыми облаками. Приблизившись, Валентин коснулся одного из облаков. Увидел самого себя, улыбающегося, с неуверенно разведенными в сторону руками, с неумело спрятанным на груди практически пустым Сердцем. Услышал свой жалкий - восприятии Юлиана - голос, голос зеленого ученика, столь естественный при встрече с Мастером другой школы. Подумал - вновь большой человек оказавается ничтожным учеником; как дешево купил его Нострадамус.

Валентин отпрянул в сторону, пометил в памяти - вести себя понаглее - и дотронулся до другого облака. Лежавшая у ног груда живого огня пульсировала в такт биению сердца; заклинание рвалось в бой, но выпускать его на волю было еще слишком рано. На волю, подбросил тему Валентин; рано, слишком рано, послушно отозвалось сознание.