…В 11 утра 26 октября 2004 года на Дубровке (так коротко в Москве называют 1-ю Дубровскую улицу), на ступенях у театрального здания, собрались все, по чьей судьбе и семье пронесся тот теракт. Заложники, родственники и друзья погибших. С раннего утра люди были на кладбищах - поминали своих близких у родных могил - так у нас принято. И поэтому задолго до 26-го публичную панихиду на Дубровке запланировали на 11 часов. Норд-остовцы - общественная организация содействия защите пострадавших от терактов «Норд-Ост», в которую объединены пострадавшие, загодя распространили соответствующую информацию через информационные агентства, постоянно звучали сообщения по радио о панихиде, приглашения передали в московскую мэрию, в администрацию президента… Там заверили: «Будем».
И вот 11.20… 11.30… 11.50… Батюшка приехал, пора бы начинать. Люди тихо переговариваются: «Ну, не могут же они… не прийти совсем…». Речь - о представителях власти.
Однако наступает полдень. Толпа нервничает, многие тут с детьми - это сироты погибших. «Мы хотели поговорить с НИМИ», «Мы пришли, чтобы прямо задать вопросы»… Наконец, и крики отчаяния: «Нам нужна срочная помощь», «На нас не обращают внимания», «Детей перестали принимать на бесплатное лечение в больницах»…
Чиновников все нет. Становится понятно, что ждать дальше бессмысленно - так не опаздывают. Струсили посмотреть жертвам в глаза? Ведь расследование «Норд-Оста» сведено на нет - правда о теракте и газе так и остается большой государственной тайной… Или есть другая причина игнорирования?…
Площадь у театрального здания оцеплена милицией - обычными молодыми ребятами, которых пригнали усмирять возможные страсти. Они мнутся - они слышат, о чем люди говорят. И видно, что им как-то не по себе. Именно они, милиционеры из оцепления, объяснят норд-остовцам: «ОНИ уже были». То есть власти уже приезжали сюда - и устроили альтернативную, между собой, панихиду, намеренно раньше, пока люди были на кладбищах. Чтобы пути не пересеклись - в 10 утра представители московской мэрии и администрации президента приезжали на Дубровку, на СВОЮ ПАНИХИДУ. Вне народа. Чтобы не застать тех, кто был ими превращен в жертвы. И то, что было в 10 утра, зафиксировали все камеры главных телеканалов страны: возложение официальных венков, вышколенный почетный караул, все речи - запрограммированные, утвержденные вышестоящим начальством. Пристойно, без слез и излишней скорби. И все это идеологическое варево вечером 26 октября многажды показывали по всем программам. Чтоб страна знала: власть очень внимательна к недавней трагической истории, и несогласных с тем, что она делает, не имеется… Официальные мероприятия по приватизации государственной памяти о «Норд-Осте» уложились в несколько минут.
…Конечно, ничто не помешало тысячной толпе родных и друзей погибших, бывших заложников и огромного числа иностранных журналистов помянуть ушедших. На ступенях театрального здания - именно там, куда вытаскивали еле живых людей, получивших порцию ядовитого газа, и где многие из них и умерли, не дождавшись медицинской помощи, - там зажгли свечи. Их нежные отблески ласкали 130 портретов. Шел дождь, как два года назад; он плакал вместе с нами. Как тогда, два года назад…
Но привкус от свершившегося цинизма в дожде не растворился. В новейшей истории подобной демонстрации государственной идеологической альтернативы огромной народной беде - демонстрации прямо на крови невинных жертв - еще не случалось. Власть закусила удила в ненависти к своему народу. Ненависти, основанной на паническом страхе перед своим народом. Людям показано, что уже и скорбь власти противна, что она не настроена жить воспоминаниями о прошлом, посыпая голову пеплом в связи с многочисленными жертвами многочисленных терактов, с которыми она справиться не в состоянии.
Все это именно то, что ждет жертв Беслана: официальная версия трагедии будет иной, чем неофициальная. Никаких бесконечных слез. И правды о теракте не будет. И слушать народ никто не станет. Все - в рамках сверху дозволенного. Никакой самодеятельности. Как при Советах. Идеология, которая вбивается в общество после сентябрьского теракта, такова: ничто не должно демонстрировать, что власть не справляется (а власть не справилась), если слезы, то не потоки (зачем потоки, если все под контролем), все в рамках - не забывать трагедию, но не биться головой об стенку, потому что такое битье будет показывать безысходность, а безысходности в стране Советов не место, потому что есть Путин, который думает о нас и знает, как быть, лучше нас, и всегда есть место свету в конце тоннеля, и мы все боремся с «международным терроризмом», и «мы едины, как никогда», и т.д.
Читать дальше