-А ничего,- огрызнулась она неожиданно резко.- Баба его вторым беременна. Да и не примут они меня- медицинская мафия местная, облздравотделовская, меня - медсестру без роду, без племени. Как я в институт пыталась поступить, ты уже знаешь, наверное, Лариска рассказывала, небось. Ну, вот и всё - начались такие как Арутюн или такие, как Гена- плёночник. Домой ехать - примут, но позора - на весь район, я ведь уже рассказала, что за КМНа замуж-то выхожу. Яша уже на Оксане Цымбал женился, сын у них. Вот и всё...
-Из-за этого и колоться начала?
-А из-за чего ещё, Санечка?- Рая одёрнула одеяло и невесело засмеялась.- Я ж понимаю, что присела, и крепко присела - без лечения, сама, не выйду. А выбор сильно большой - либо сразу в Днепр с обрыва, либо ещё несколько счастливых месяцев. Месяцев безраздельного кайфа...
-А Арутюн? Гена? Наконец, ты ещё можешь мужика себе найти- с твоей красотой...
-Первое исключается. Ты мне подавай журавля, а синицу пусть кто-то другой подбирает... Подчинить там меня, сломать - нельзя, убить только можно. А такая жизнь, жизнь медсестры, которую каждая скотина если не облапать, то взглядом раздеть норовит - не по мне.
-Я люблю тебя...
-Ой, Саня, не нужно,- сильно поморщилась Рая.- Любви - нет. Нет её. Мне это хорошо Пашка дал понять. Сейчас я просто уверена, что он никогда меня не любил, и жениться не собирался. Вид делал, чтобы своё получить, и только. Мужское тщеславие.
Некоторое время лежали молча, слитно обдумывая глубины мужского тщеславия. Я нарушил молчание первый.
-Нет, я правда - давай с мамой познакомлю, давай поженимся. Дядька у меня двоюродный в Москве в НИИ каком-то. Жить есть где... Потом, я же тоже когда-то институт закончу, напишу кандидатскую, стану оперирующим хирургом...
-Ой, я сейчас заплачу!- засмеялась Рая.- Называется- связался чёрт с младенцем! Ещё тебя мне погубить не хватало. За предложение спасибо, конечно, но не будем усложнять. Не стерпится, Саня, не слюбится. Да и жена-наркоманка не для тебя.
-Но я всё равно тебя люблю, люблю, люблю...
Между нами снова началась любовная сцена - длительная, по тяге, с эрегированным как следует членом. Признание в любви требует немедленных доказательств, и все мои доказательства Рае были продемонстрированы на всю толщину и глубину.
Потом вдруг захотелось есть, да так, как ещё никогда не хотелось. Мы с Раей, не одеваясь, наперегонки кинулись на кухню и начали наперебой хлебать холодный борщ из кастрюли, норовя каждый захватить кусок пожирнее. Нисколько не наелись, поэтому слопали яичницу из 10 яиц и кусок домашней колбасы.
-Это называется - "пробило на хавчик",- объяснила Рая.- Теперь попробуй всё это высри, и можешь считать себя наркоманом первой степени...
4.Кумар
Как мы с Раей очутились в городском Парке культуры и отдыха- я совершенно не помню. Даже если допустить, что мы добирались на каком-нибудь сверхскоростном истребителе, эта дорога всё равно отняла бы несколько минут- нужно было доехать до взлётной полосы, одеть высотный скафандр, разогнаться... ну и т.д. Другой вид транспорта, включая и гоночный автомобиль, доставил бы нас туда ещё за больший промежуток времени, а на городском транспорте путь туда, на правую сторону Днепра, занимал никак не меньше часу. Но я абсолютно ничего не помнил. Мы с Раей после этого оказались в парке ПКиО, но как- просто сразило меня своей внезапностью. Я не спал, не впадал в кому, или в разные эпилептические состояния - просто на моих мозгах уже начали сказываться наркотики в виде слабо выраженных синдромов Корсакова и Кандинского-Клерамбо.
Зачем мы попёрлись в парк, тоже было неясно- денег не было ни у меня, ни у неё. Аттракционы нам были не по карману, а каждый стакан газировки уменьшал и без того неувесистую кучку мелочи в моём кармане.
Но было по тяге. Разница нашего с Раей состояния, состояния полного счастья и внутренней гармонии и состояния простых советских людей, пришедших прогуляться, попить пивка после полновесного рабочего дня, каких-то хохочуших студенческих группок и роты солдат в увольнилке- была громадная. Наркота приподнимала нас над землёй, что называется - тащила и пёрла, и ничьё другое пребывание в этом желтеющем и увядающем парке не было столь исполнено глубокого смысла, гармонично и оправдано, как наше.
Нам было по тяге посидеть и покурить на скамейке, побродить по аллейкам, оперевшись на парапет набережной, пронаблюдать за катерами и судами, распить на двоих, по-братски, из горлышка, бутылку тёплого "Дюшеса". Нам было по тяге разговаривать - так, обо всём. Я, помнится, больше склонялся к тайнам мироздания- нейтрино с обратным спином, как казалось мне, лежало в основе любой материи и времени; Рая - о том, как они с Павлом ездили в Карпаты, зимой, на турбазу, кататься на лыжах. Никогда не помню у себя такого беззаветного внимания к собеседнику, полной симпатии к его истории и стопроцентного сопереживания. Понимали мы друг друга также без затруднений - общение шло не на уровне вербальном, не на уровне русского языка, а на другом каком-то, больше похожим на ментальный.
Читать дальше
