Но природа была красивейшая. Вниз, до самой Каховки, простиралось рукотворное море, такое широкое, что западный, никопольский берег был виден только в ясную погоду. Левый низкий берег, в котором когда-то, до затопления, была территория знаменитых днепровский плавней, и сейчас являл собою какое-то чудо природы.
Мелкий речной песок, в изобилии покрывавший его, местами уступал место рощицам итальянских сосен, вязам, дубам, кустарнику, высоким травам. Нельзя сказать, чтоб это была, так, сказать, пустыня, ибо горсовет обозначил здесь "зону отдыха". Но и цивилизацией не пахло- растения росли себе где хотели, осенние шторма ежегодно подмывали береговую линию, то намывая песок там, где его не было, то наоборот- оставляя лагуны, протоки и старицы. Большие, матёрые деревья из-за систематического подмытия корней то и дело обрушивались, превращая прибрежную полосу в систему песчано-бревенчатых шхер, может быть, самых интересных в мире. В них в изобилии водились ондатры, раки и крупные сомы. Каждый год ландшафт здесь полностью менялся.
На майскиие праздники горожане массово устремлялись "на природу". Места было- хоть завались, и в этом природном лабиринте воды, кувшинок, полусгнивших деревьев, "песчаных кучугур", остовов каких-то допотопных судов, едва высовывающихся из толщи песка, яркого южного солнца и тёплого морского воздуха, эфемерных, однодневных островов, можно было отдыхать и купаться, абсолютно не мешая друг другу. Дополнительный колорит создавали многочисленные суда всех классов- белоснежные яхты, тяжёлые сухогрузы, полные марганцевой руды, "метеоры" на подводных крыльях, снующих вниз и вверх с регулярностью пассажирского поезда, просто прогулочные левиафаны, заполненные праздной и нетрезвой публикой с верховий реки. Белоснежные суда проходили много дальше, по фарватеру, но видно их было хорошо и манили они с собой всегда сильно.
Поэтому мы с Раей не стали ломать голову, где провести несколько часов, выпавших на нашу долю. Через небольшой лесок и низину, вечно затопленную вонючей грязной водой, мы кратчайшим путём выбрались на берег Днепра, на довольно высоком берегу его, где можно было оставить вещи под вязами, а самим спуститься к воде. Было утро понедельника, конец сезона, и на нашем пути никто не встретился.
Разговаривали мало. Во- первых, от морфина нас с Раей разморило, и из троллейбуса мы выбрались сонные и недовольные тем, что предстоит проделать пеший переход "не по тяге" с вещами километра два. Во-вторых, она надвинула на глаза тёмные непроницаемые очки и как-то злобно молчала, совершенно замкнувшись и выглядя много старше меня. В, третьих, мне уже было заранее и твёрдо объявлено, что на стихи и прочую лапшу она "не ведётся".
Так что я предпочёл не рисковать, ограничившись обязанностями мужчины- то есть, безмолвно таща 90% нашего груза и осторожно поддерживая свою спутницу в опасных местах. Зачем я предложил ей идти со мной, когда мог и один легко где-нибудь "перекантоваться"- хоть на занятиях у Субботовского, хоть дома с книгой, хоть на кичкасском пляже- он был прямо под нашими окнами. Хотел поступить в пику Арутюну? Но она и так не села к нему в машину, ушла со мной на остановку и в глазах этого Отелло я всё равно оставался Яго. А объявлять ей о морфине? А если она стукачка? Слечу в два счёта- кто вспомнит студента Белошицкого, который, может быть, подавал когда-то надежды?
"Ну ладно, допустим, это фигня,- тяжело дышал я, топчась по глине чёрной лужи и тем самым представляя собой контраст с Раей, которая, казалось, не то танцевала, не то летела, не касаясь земли босоножками. У неё была необыкновенно гибкая спина, как у акробатки или гимнастки.- Утащить в лес красивую девушку- это немало, Саня, чем бы дело не кончилось. Вот что мне с Лариской делать? Это ведь её я должен был вести в лес..."
С Лариской получалось нехорошо. Едва ли она обрадовалась бы, увидев меня сейчас в обществе своей лучшей подруги и с карманами, полными наркоты. Я не любил обманывать и вести себя двусмысленно.
-Пришли,- вяло объявила Рая, останавливаясь под довольно большим клёном и сбрасывая сумочку, откидывая покрывало и отшвыривая подальше босоножки. Следом за ними последовала футболка.- Дай газировки- сушняк просто измучил.
Под футболкой у Гамал ничего не было, кроме двух аккуратных грудок, столь смутивших меня ещё на первом дежурстве. Я достал бутылку "Буратино", распечатал, дал ей. Раечка сделала хороший глоток, поставила бутылку между корней клёна, в тенёк, закурила.
Читать дальше
