-За вредность ничего нам не положено? Молоко там,- спросил я Ларису.- Вообще-вообще, ничего?
-Ну ты ж по призванию в медицину пошёл,- усмехнулась она.- К тому же комсомолец. Ладно, после такой встряски недурно бы и действительно что-то за вредность. Пока тихо, пошли, покажу, как пром достать...
Украсть наркотик можно было двумя путями- набрать из ампулы по назначению врача, подменить шприц и ввести что-нибудь другое- плацебо какое-нибудь- димедрол там, кубик анальгина, дистиллированную воду. Это в том случае, если пациент без сознания или никогда действия наркотиков на себе не испытывал. Потом украденный таким образом препарат ввести себе или ещё кому-то, списав, его, конечно, и сдав ампулу.
-Такой вариант проходит в 99% случаев. Но можно поставить это на широкую ногу...
Лариса привела меня к себе в кабинет. Открыла сейф и вынула целую нераспечатанную коробку промедола и решительно открыла её.
-Это тебе,- сказала она, доставая ампулу.-Я сейчас наберу, а потом кончик запаяю.
-Как это?
-Узнаешь со временем... Главное, надпись не сотри и носик не сломай. Тут выдержка нужна как у сапёра...
Жура осторожно взяла носик ампулы двумя пальчиками и начала осторожно, по доле миллиметра пилить специально припасенной пилкой. Наконец она попробовала кончик ампулы на зуб - он легко отломился. В носике осталась микроскопическаая дырочка. Лариса аккуратно ввела туда вкручивающими движениями подкожную иглу, подсоединила пустой шприц и высосала всё до капельки. Вместо этого она уже другим шприцом ввела кубик какого-то лекарства.
-Физраствор,- объяснила она,- главное - не навреди. Ампулу я потом на газу запаяю, ночью. Давай предплечье...
Кубик 2% промедола влился в мою вену легко- было ощущение, что кровеносная система сама его всосала, без давления поршня. В течение секунды или двух я ощутили знакомый приход, покалывание. Зуд и набрякание глаз. Все это было очень, несказанно приятно - намного больше, чем приятно. Эйфория...
Минуты две я "вылавливал кайф", потом открыл глаза и повернулся к Лариске.
-Давай тебе,- сказал я довольно хриплым голосом.
-Отошёл уже? Можешь? Делай. Только ж я - ом . Я у этого, тазового свистнула- он ему всё равно до одного места, тот в лечебном наркозе...
От куба двухпроцентного омнопона Журу вдруг скрутило пополам и она вырвала прямо в раковину полным ртом- почти прозрачную воду, ибо мы ничего не ели.
-Смычка,- произнесла она, утирая губы,- бывае. Смотри, осторожнее... Ну? Ты-то как? Пошли работать...
Шприцы, которыми мы кололись, Жура велела мне тщательно вымыть, вытереть и положить сушиться среди других. Особенно внимательно она заставила промыть иглы.
-Никогда, запомни, никогда не оставляй ни малейших следов. Накрыть нас можно только по нашей же глупости...
После второй инъекции промедола наступил уже не восторг, а полная гармония с окружающим миром. Сколько тибетских лам, сколько монастырских затворников и поморских скитников проводят жизнь в постах, молитвах и одиночестве, что бы понять её - гармонию, красоту, истину и не знаю ещё что? Мой Пьер Безухов понял её, кажется, во французском плену, а Андрей Болконский- на смертном одре в обществе Наташи.
"Мир, вселенная, универсум, бытие,- размышлял я разводя антибиотики,- в сущности- понятия одного порядка. Капля воды столь же безбрежна и неисчерпаема, как океан, а ветка ели может дать представление о хвойном лесу... Стоп, где-то подобное я уже читал- "...электрон так же неисчерпаем, как и атом, природа бесконечна..." - ай да Ильич, ай да сукин сын. Наш пострел везде поспел"...
После цитаты из "Материализма и эмпириокритицизма" рассуждать на философские темы не хотелось- и без этого было хорошо.
Поступили "лодыжки", и Лариса повела меня учить накладывать гипс. Я всё делал сам. Она наблюдала и подсказывала. Получалось ничего.
-Ещё разучим повязку Дезо и чепчик Гиппократа...
В этот момент её окликнули. Мы оба одновременно обернулись.
17. Биче Сэниэль
Не помню, какими словами этого гордого, полного достоинства языка "серебряного века", первого десятилетия ХХ века- последнего десятилетия перед чередой ужасных мировых войн, в лучших традициях того, свободного мира, Александр Грин изображал свою героиню, героиню самого странного своего романа- "Бегущая по волнам". Биче Сэниэль появляется как "девушка, сидящая на чемоданах". Честное слово, это одни из самых сильных страниц произведения - порт, солнце, утро, пёстрая толпа, чемоданы, одинокая девушка. Читателю ничего не остаётся делать, как влюбиться в Биче и последовать за нею.
Читать дальше
