Старшую этот факт не смущал нисколько. Она сидела совсем рядом, вплотную, и терпеливо разъясняла мне самые элементарные вещи. Я её хорошо понимал, если не сказать- чувствовал. Не в физическом, конечно, смысле, а в ментальном. Да, хорошо учиться по книгам, таблицам, методичкам и атласам. Но если живой человек тебе всё это объяснит, причём на твоём индивидуальном языке, такое обучение и будет самым эффективным. Лариса Павловна мой внутренний язык понимала. Я не мог не ощутить и не оценить этой особенной, трудновыразимой чуткости. Увы, я уже очень хорошо знал, что у совсем немногих преподавателей, да и вообще, у людей, редко встречается это качество. Старшая, похоже, была очень умна. А энтузиазма ей и подавно было не занимать.
"Как же она не устанет? -невольно удивлялся я.- Вот двужильная..."
-Пока никто не поступает, нужно это максимально использовать,- сказала моя наставница.- Я же не буду так с тобой каждое дежурство нянчиться. Чем скорее ты оперишься, тем быстрее сможешь работать один...
Дважды она отлучалась покурить и предлагала составить компанию.
-Кто не курит и не пьёт...- подколола Жура (я решил так называть её для краткости).- Саня, детка, всё равно этим всё кончится. Так что не ломайся, не рассказывай мене майсы. Сигареты у меня есть...
Но я оба раза решительно отказался, предпочитая за время её отсутствия пересмотреть постовые журналы, постовые тетради и истории болезни, и в изобилии лежащие под настольным стеклом телефоны сотрудников, смежных служб, схемы оповещения на случай массового поступления пострадавших, какие-то записочки и т.д. Страшно хотелось есть, но я решил не обращать на чувство голода никакого внимания.
Второй раз старшая отсутствовала долго, минут пятнадцать, так, что я успел заскучать.
-Вставай. Пошли бедро принимать!- вдруг крикнула Лариса Павловна, внезапно появляясь совсем с другой стороны. Она скрылась в материальной и вышла оттуда, держа большую шину Белера и на ходу обматывая её бинтом.- Возьми груз семь кг- да не все сразу. Семикилограммовой гири всё равно нет. Возьми пять и два, два лучше по одному килограмму. Сначала пять повесим, потом по одному с промежутком в течение часа. Ретракция мышц, нельзя резко вытягивать. Лески отмотай метра четыре, да подставку под груз не забудь. И неси в 112-ю...
Едва я сделал это, как громыхнули двери грузового лифта, из которого Мельник и Рая начали выкатывать каталку со стонущей женщиной средних лет; правая нога её беспомощно колыхалась из стороны в сторону при каждом движении каталки. Выше колена прямо через бедро, насквозь, была проведена большая металлическая спица, закреплённая в блестящей квадратной скобе. Врач по мере возможности старался придержать эту ногу за эту скобу, но руки были заняты каталкой.
-Шо стоишь, иди допомож нам с Раисой. Трымай ось тут,- он указал мне на скобу.- Закрытый пэрэлом стегна в у сэрэдний трэти! Избыточна патологична подвижность може прывести к шоку и жировой эмболии...
"Ни хера себе,- подумал я, хватаясь за скобу. -Да, это не в терапии- капельки, кислородик из крана, раздача таблеток...Что такое "жировая эмболия"?
Втроём мы начали закатывать каталку в 112-ю палату. Лариса Павловна уже была там. В одиночку приподняв и передвинув несколько коек с лежащими на них больными, она освободила достаточно широкий проход для нас.
Койка у окна уже была тщательно застелена и очерчена сверху балканской рамой. Жура торопливо проверила надёжность зажимных болтов, поставила в угол кровати свежеобмотанную шину Белера.
-Можно перегружать...
Это оказалось нелёгким делом. Больная была тучная клуха, весившая не менее 120 кило, и только страдальчески закатывала глаза и кряхтела.
-Хватайтесь за штангу! Сами хватайтесь, женщина, и держитесь крепче!
-Трымайтесь! Я бэру за скобу, ты, Сашко, идь на мою сторону, а ты, Раечка, и ты, Лара, лизте с той стороны, с викна. Трымаетесь, пани? Впырайтесь иншей ногой, впырайтэсь! Каталку убирай, Сашко, -командовал Мельник.- Уси готовы? Тильки дружно, гуртом- и раз, два- взялы...
Я просунул руки под лопатки и задницу пострадавшей и напрягся изо всех силёнок. Каталка отъехала в проход, и переломанная женщина зависла в полутора метрах над полом на моих с Раей руках. Павел Александрович держал ногу за скобу, старшая со стороны окна поддерживала зад. Какое-то мгновение мне казалось, что ничего у нас не получится, что наши руки опустятся и больная рухнет в проход со страшным грохотом. Но ничего такого, я и сам не заметил, как пострадавшая оказалась на кровати- и так точно, будто её опускали подъёмным краном. Как ни был я поглощён столь ответственной операцией, я не мог не заглянуть (уверяю, невольно) в самый разрез хирургической блузы Раи, оказавшейся напротив меня. Свет падал точно туда, и две небольшие, овальненько-нежные груди, грудки с соблазнительно пигментированными сосками, вдруг мелькнули, точно живые существа, перед моим взором. Рая не носила лифчика.
Читать дальше
