Павел Давыденко - Ученица (Училка-2)

Ноготь на безымянном пальце обломился. В любой другой ситуации это бы расстроило Марию Владимировну, но теперь она лишь отметила как данность.

Дворик небольшой. Дом, крыльцо, по которому будто осколками льда рассыпано битое стекло. Мария Владимировна вдруг поняла, что теряет (тянет?) время, и огляделась, в поисках оружия.

Она хотела позвать Давыдова, но решила, что лучше не подавать голоса. По спине пробежали мурашки. Куда он делся вообще?

Взгляд Марии Владимировны наткнулся на лопату, валявшуюся в стороне от крыльца.

Потом сунула руку в карман - хватит ли ей одной перцовки? С лопатой неудобно… Она приняла решение и поспешила к разбитому окну.

Удивительно, как быстро человек втягивается… в безумие. Мария Владимировна замешкалась, оглядывая оконную раму с осколками, убрала крупные и кряхтя, залезла в дом. Порезала ладонь - боль и кровь отрезвили, заставили вспомнить, что идет все наяву, это не театральная постановка.

- Эй… - вырвалось из ее пересохшего горла. - Ау… Давыдов!

Только сейчас она заметила, как часто (и с перебоями) колотится сердце. Ей вдруг захотелось оказаться отсюда подальше. Стоило только приехать в эту школу, и опять началось… Разве не точило ее дурное предчувствие? Мария Владимировна отмахнулась от интуиции и знамений. Думала, заберет бумаги, документы, и поедет обратно - что может случиться?

Вот под ногами хрустят осколки, а в домишке будто шевелятся плотные тени. Шелест, шорохи.

- Д-дав-выдов? - спросила она осипшим голосом. - Это ты?

Что-то шуршало на полу. По спине учительницы пробежали ледяные паучки, волосы на затылке зашевелились. Нечто шевелилось на полу, ползло к ней. Потом издало хрип, замычало. Крик застрял в горле женщины, грудь сдавило, дышала она с трудом.

- М-мария… В-в…

- Давыдов?! У тебя кровь!

- Найдите, он… - пробормотал Турка и закашлявшись, попытался сесть. - Башка…

- Где… - пробормотала учительница и услышала возню. Тут же выудила из кармана перцовку. Ладони потные, баллончик выскальзывает. Учительница приготовила средство самообороны, нашарив подушечкой дрожащего пальца выступ на распылителе, чтоб пустить струю в нужном направлении, а не себе в лицо.

Турка тем временем сел. Голова у него не только болела, но и кружилась. Он провел пальцами по затылку - влажно. Ладонь слегка поблескивала даже в полумраке. Он пошарил рядом с собой и сказал:

- Монтировка у него.

- Давыдов, у тебя кровь.

- Насрать. Лена тоже у него.

Мария Владимировна помедлила, и Турка встал, пошатываясь. Бывало, когда напивался и потом ложился в постель, начинались “вертолеты”. Ему даже нравилось это состояние. Вот сейчас происходило что-то подобное, только парень с трудом сдерживал желудок, который отчаянно норовил выплеснуть содержимое. Череп и вовсе грозил распасться по швам.

Учительница пошла на смутные звуки борьбы. После возгласа “уо-охм!”, она ускорилась, мимоходом отмечая, что не зря переобулась.

Квадрат света в полу. Мария Владимировна остановилась, вытянув перед собой дрожащую руку с баллончиком. Ей казалось, что кисть затекла так, что в решающий момент палец не сможет вдавить пупочку.

- Тв-варь… - раздался шепот. - Мр-разь… Теперь вот все…

Мария Владимировна сделала еще один мелкий шажок и заглянула в проем. Показалась макушка, часть лба с прилипшей потной прядью волос. Следом появились глаза, тут же вспыхнувшие удивлением, а уже в следующий момент палец Марии Владимировны вдавил кнопку. Из баллончика вылетела струя. Глаза историка зажмурились, лицо сморщилось. В воздух взвилось перцовое облачко.

Андрей Викторович попытался стереть дрянь с лица, кожа тут же покраснела. При этом он на мгновение забыл, что стоит на ступеньках. Пошатнувшись, историк замахал руками, теперь уже чтоб сохранить равновесие, затем оглушительно чихнул и полетел в погреб спиной назад.

***

- И что дальше? - пробормотала Мария Владимировна. - Что он… - она заглянула в проем. Голова у Турки по-прежнему раскалывалась, он успел стошнить желчью, пол ускользал из-под ног. Турка подошел к проему, и тоже посмотрел вниз. Потом они с учительницей переглянулись.

Внизу, на земляном полу, лежал историк, раскинув руки. Еще виднелась босая грязная стопа - с этого ракурса не разглядеть, кому принадлежит.

Турка молча взял баллончик у Марии Владимировны, и полез вниз. Почему-то страх, что сейчас историк очнется, набросится на него - отсутствовал. Андрей Викторович не шевелился и не стонал.