Г.Ярцев - Цой жив ещё...

Мрак пристанища обнимал уходящих бледнолицых и тронутых, но гул возбужденных голосов не стихал и доносился даже издалека. Многие из вернувшихся не могли поверить в реальность происходящего, а кто-то принять мысли о существовании другой жизни, настоящей, не той, какую насаждали извращенные умы наебаб.

Корни, облюбовавшие убежище бледнолицых, набухали светом и только теперь искатель заметил плывшие тонкие полосы, что резали чернотой свет внутри. Сощурился, пытаясь разглядеть, но они тут же исчезли, растворились, как мираж или галлюцинация. Тряхнул головой, чувствовал себя отлично, в отличие от тела Тронутого, которое подняли, предварительно уложив кишки обратно, и унесли. Искателя не заботила дальнейшая судьба убитого. Цой и сам с трудом сдерживался, борясь с желанием прирезать его по дороге назад, но был не из тех, кто бьет в спину, а устраивать бой, как в Яме, было не к месту.

Все же Тронутый получил свое, и теперь осталось разобраться, как выполнить обещание и вывести Малую наружу так, чтобы не ослепла. Тут помогла Мать, напомнив про зеркально-черный шлем, который носила Рисс, выходя в Каторгу на охоту за нечистотами. Его линзы способны защитить глаза от палящего солнца.

— Это потом. С тобой что делать?

Ничего. Никто не помешает Детям брать воду. Этого хватит.

— Другие твари никуда не делись, так? Если однажды твои дети не справятся?

Мать молчала и по скорби, печально игравшей на струнах сознания, Цой лишний раз уверился в том, что нужно довести начатое до конца.

Блуждая по убежищу, искал быстро бегающего человека и нашел в неизменном окружении заботящихся о нем женщин. Они как раз меняли повязку, пока он лежал, с боязнью разглядывая каждый сантиметр ноги, освобожденной от бандажа. Улыбнулся сквозь спутанные локоны волос, когда понял, что она зажила — остался только свежий рубец — еще один в дополнение к остальным, более ранним, образовавшим грубые узоры.

Целительницы оказались рады не меньше; одни откармливали мужчину местной снедью, другие разложили неподалеку баночки и, макая в них пальцы, растирали ногу неизвестным, дурно пахнущим маслом. Человек расслаблено откинулся и лицо, вычерченное острыми линиями, распрямилось в блаженстве. Стройное тело с развитой мускулатурой и практически без жировых отложений казалось даже хрупким — удивительно учитывая, сколько он ел, — и от каждого движения проступали мышцы, свидетельствующие о силе и ловкости — как раз на них и надеялся искатель.

— Когда сможет бегать? — спросил женщин, массирующих ноги бегуна. Они разом обратили на чужака полные непонимания взгляды. Огонь разума загорелся в глазах, когда Мать донесла им вопрос. Одна из бледнолицых ответила, но Цой не понял, тогда девушка поднялась и, подойдя к искателю, обхватила ладонями его руку и оттопырила указательный палец. Час? День? Не важно — достаточно времени на подготовку остального. Кивнул, желая скорейшего выздоровления, и побрел в поисках безлюдного места. Здесь с этим сложно, особенно теперь, когда вернулись тронутые. Все же ему удалось отыскать закуток, где никто не мельтешил, и он мог говорить, не отвлекаясь.

— Как починить Ядро?

Ядро, как объяснила Мать, было в целостности, разве что не получало достаточного количества энергии, потому что пища, питавшая его, напоминала разорванные волокна мышц — именно такой мысленный образ наслал Обелиск. Совсем как песочные часы, только вместо прозрачных сосудов — сплетенные из тысяч нитей волокна, и нарыв в самом центре узкой горловины.

— Соединить то, что… отклеилось. Так что ли?

Не сможешь. Сгоришь.

А то как же, подумал искатель, и спросил, что именно нужно сделать, когда окажется внутри. Мать могла восстанавливать собственные ткани самостоятельно, но пища выходила наружу из изорванных «мышц», испуская сильный жар, и не позволяла исцелиться.

— Что за пища?

Моя Энергия. Вырабатываю его, как твое тело тепло.

Жар окатил искателя для лучшего понимания. Человек снял нарукавник и оттянул ленты бесьей шкуры. Нечистота, к его удивлению, почти не разрослась — не на это он рассчитывал.

— Почему так медленно?

Твой организм сильный. Борется.

— Она нужна мне.

Нужна?

Удовлетворив интерес Матери, Цой рассказал об увиденном в Каторге: как нечистота затягивала собой раны беса, и о том, какой делилась силой. Верил, что поможет ему пройти внутрь, убережет от жара и, может быть, залатает раны Матери, хотя бы до момента, пока она не исцелится сама.