Корнелл Вулрич - Романы

— У меня есть минута, пока это укладываться, — вежливо объяснила владелица прически.

Ломбард заметил, как актриса украдкой взглянула на карточку, которую он некоторое время назад послал ей вместе с цветами, очевидно, чтобы вспомнить его имя.

— Как приятно для разнообразия получить цветы по-испански, сеньор Ломбард. Вы говорить, вы недавно приехал из mi tierra. [1]Мы там были знакомы?

К счастью, она сама забыла этот вопрос, прежде чем ему пришлось бы сказать правду. В ее больших черных глазах появилось мечтательное выражение, она устремила их к потолку; сложив руки наподобие подушечки, она прижалась к ним щекой.

— Ах, мой Буэнос-Айрес, — вздохнула она, — мой Буэнос-Айрес. Как я скучаю по нему! Огни на Калье-Флорида, как они гореть по вечерам…

Нет, не напрасно перед тем, как прийти сюда, он провел несколько часов, роясь в справочниках для туристов.

— Пляжи Ла-Плата, побережье, — мягко продолжил он, — парк Палермо…

— Не надо! — воскликнула она. — Не надо, я сейчас заплачу.

Она не притворялась. По крайней мере, не совсем притворялась, сказал бы он. Она просто драматизировала те чувства, по своей природе искренние, которые испытывала на самом деле, как обычно и делают люди со сценическим темпераментом.

— Зачем я покидал все это? Зачем я здесь, так далеко?

«Семь тысяч долларов в неделю и десять процентов с каждого выступления могли бы послужить ответом на этот вопрос», — мелькнуло у него в голове, но он благоразумно держал эти мысли при себе.

Тем временем Биби, не найдя ничего заслуживающего особого внимания в его волосах, потерял к нему всякий интерес, пробежал вниз по его руке и легким прыжком соскочил на пол. Разговаривать стало намного легче, хотя его прическа, над которой поработал Биби, теперь напоминала сильно потрепанный ветром стог сена. Он преодолел желание пригладить волосы из опасения, что это может обидеть непостоянную в своих настроениях хозяйку. Сейчас ему удалось привести ее в мягкое расположение духа, насколько он мог рассчитывать после столь короткого знакомства. И он решился.

— Я пришел к вам потому, что все знают: вы столь же умны, сколь талантливы и красивы, — сказал он, не скупясь на комплименты.

— Это правда, никто еще не называл меня куклой, — признала знаменитость с милой непосредственностью, разглядывая свои ногти.

Ломбард слегка пододвинул к ней свое кресло.

— Вы помните номер, с которым выступали в прошлом сезоне, когда вы кидали в зал зрительницам цветы, такие маленькие букетики?

Она торжествующе подняла палец. Глаза ее блеснули.

— А, чика-чика, бум! Si, si, вам нравится? Хорошо, правда? — с теплотой в голосе проговорила она.

— Великолепно, — горячо согласился он, хотя кадык его незаметно дернулся, — так вот, однажды вечером мой друг…

Больше он в этот раз не успел сказать ничего. Горничная, которая уже прекратила обмахивать прическу, снова появилась в комнате:

— Сеньорита, Вильям пришел за указаниями на сегодня.

— Извините, я на минуту. — Она повернулась к двери.

Рослый парень в шоферской униформе вошел и почтительно остановился у двери.

— Вы не нужны мне до двенадцати. Я отправляться на ленч в «Кок Блю», так что будьте внизу в десять часов. — Затем она добавила, не меняя интонации: — И вы лучше заберите эту штуку, пока вы здесь, вы оставлять это.

Парень подошел к туалетному столику, на который она показывала, взял кованый серебряный портсигар, сунул в карман и опять отошел с совершенным безразличием.

— Это не из «Пять-и-десять», [2]вы знаете, — сказала она ему вслед, как показалось Ломбарду, с некоторой злостью. В ее глазах что-то промелькнуло, и, судя по этому блеску, Вильяму не приходилось на многое рассчитывать.

Чуть поостыв, она опять повернулась к Ломбарду.

— Я как раз говорил, что один из моих друзей однажды пришел на представление с дамой. Поэтому я и пришел к вам.

— Как?

— Я пытаюсь найти эту даму для него.

Она неправильно поняла. Ее глаза вспыхнули новым интересом.

— Ах, роман! Я любить роман!

— Боюсь, что нет. Это дело жизни и смерти. — Как и в разговорах с остальными, он не решался рассказать все подробности, чтобы не отпугнуть ее.

Но ей, по-видимому, это понравилось еще больше.

— Ах, тайна! Я любить тайна, — она пожала плечами, — пока это случаться не со мной.

Вдруг что-то заставило ее замолчать. Очевидно, произошло большое несчастье, если судить по произведенному эффекту. Певица уставилась на крошечную, инкрустированную бриллиантами вещицу, украшавшую ее запястье. Неожиданно она вскочила и принялась громко щелкать пальцами, треск при этом напоминал фейерверк. Служанка поспешно влетела в комнату. Ломбард подумал было, что сейчас его бесцеремонно выставят, чтобы освободить место для следующего посетителя.