Мия Шеридан - Арчер будет молчать

Мы подъехали к моему домику, и я обняла Натали на прощанье, а она протянула мне ключи. Я обошла машину и села на водительское место. Уж пару километров до дома Арчера я доеду. Да и вообще я уже протрезвела.

Доехав, я зашла в ворота и подошла к дому. Я постучалась, и через минуту Арчер открыл мне. На нем были только джинсы, и он вытирал голову полотенцем.

Я оглядела его – господи, как он был хорош и как несчастен.

Я тихо рассмеялась.

– Привет. – Я зашла и обернулась к нему, пока он закрывал дверь.

– Чего ты смеешься? – спросил он.

Я покачала головой и подняла руки.

– Потому что я бы хотела, чтобы ты увидал себя моими глазами. Чтобы ты мог прочесть мои мысли, и тогда бы ты знал, как я хочу только тебя и больше никого. Вокруг меня может быть три сотни разных мужчин, и меня это не волнует. Потому что никто из них – не ты, Арчер Хейл. Я не люблю никого из них. – Я на секунду остановилась, качая головой, и продолжила: – Я собиралась дождаться, пока ты, может быть, не будешь готов к тому, чтобы сказать это сам, но… Я больше не могу. Потому что оно все время буквально рвется из меня наружу. Так что ничего, если ты не любишь меня, или ты не уверен в этом. Но я уверена. И я больше не могу прожить ни минуты, не сказав тебе, что я тебя люблю. Потому что да, это так. Я. Люблю. Тебя. Я так тебя люблю.

Пока я говорила, он стоял не шелохнувшись. Но на последних пяти словах он пересек расстояние, разделяющее нас, так быстро, что у меня захватило дыхание и руки опустились. Он схватил меня и прижал к себе так крепко, что я пискнула, издав высокий звук, похожий на смех и на всхлип.

Он поднял меня на руки и зарылся носом мне в шею, а я обхватила его руками и прижалась еще теснее. Я положила голову ему на плечо и дышала им. И мы стояли так, наверное, несколько минут.

Потом он отпустил меня, я взяла его за руку, и мы пошли и сели на диван.

– Ты извини меня за то, что было в баре. Хочешь, я объясню ? – Он кивнул, слегка поджав губы, и я продолжила: – Джордан мой друг, мы всегда дружили, и ничего больше. Мы вместе выросли – мы встретились, когда нам было по двенадцать лет. Я знала, что нравлюсь ему, но я всегда давала ему понять, что у меня к нему только дружба. После смерти папы он попытался настаивать – и это стало последней соломинкой, после которой я уехала оттуда. – Я слегка улыбнулась. – Так что в некотором смысле ты должен благодарить Джордана за то, что я оттуда уехала.

Арчер тоже улыбнулся и посмотрел на свои руки, лежащие на коленях. Я снова заговорила, и он перевел взгляд на мои руки.

– В любом случае то, что ты видел сегодня, это то, что он окончательно осознал, что мы никогда не будем больше, чем друзья, и смирился с этим. Вот и все.

Арчер кивнул, провел рукой по волосам и сказал:

– Ты прости – иногда мне кажется, что все просто рушится мне на голову. И тогда я чувствую… – и слабость, и злость, и что я тебя недостоин. Вообще ничего не достоин.

Я схватила его за руки – и тут же выпустила.

– Нет. Не думай так, пожалуйста, не надо так думать. Господи, да ты погляди на себя. Посмотри, чего ты добился. Кем ты стал, несмотря на все, что было против тебя. – Я подняла руку к его щеке, он зажмурился и прижался к ней. – И я уже говорила тебе, что люблю тебя? – прошептала я. – И что у меня нет привычки влюбляться в недостойных людей. – Я улыбнулась ему.

Раскрыв глаза, он несколько мгновений вглядывался в мое лицо с почти молитвенным выражением, и потом сказал:

– Я тоже люблю тебя. Я так отчаянно люблю тебя. – Он глубоко вздохнул, и его глаза расширились, словно те слова, что он только что «произнес», стали сюрпризом для него самого. Приоткрыв губы, он «спросил» меня:

– Бри, этого достаточно?

Я перевела дыхание и улыбнулась, радуясь тому, что этот прекрасный, храбрый, нежный мужчина передо мной любит меня. Потом я сказала:

– Это хорошее начало. А с остальным мы разберемся, да? – Покачав головой и опустив глаза, я взяла его за руки.

Выражение его лица стало беззащитным и жалобным, но он кивнул. Мое сердце сжалось.

– Арчер, что-то не так?

Он наклонился, взял мое лицо в ладони и нежно поцеловал в губы дрожащими губами, прислонился лбом к моему и закрыл глаза. А потом, отстранившись, сказал:

– Я так люблю тебя, что мне больно. – И он действительно казался больным.

Я тихо улыбнулась ему и прижала руку к его щеке, и он снова на секунду прикрыл глаза.

– Но боль не обязана там быть.