Автор неизвестен - Ермак. Поход.

старше. К ним, отношения были похожими. Один сын офицера, который выслужился из

крепостных крестьян. Второй, как и я, сын казака, а про казашку мать из среднего

жуза лучше вообще не вспоминать.

w:rsidRDefault="00A2077A">В общем, допекли меня такие взаимоотношения со столичными офицерами генштабистами, вот и

рвался куда-то на периферию. Лавр Корнилов по окончании Академии упылил в

Туркестан, пообещав писать. Антон, вообще,

отчебучил. По окончании дополнительного курса, он, как и я, был произведён в

капитаны и должен был остаться при Генштабе. Однако накануне нашего выпуска генерал

Сухотин по каким-то причинам изменил список выпускников, причисленных к

Генеральному штабу. В результате Антон не попал в их число и накатал жалобу на имя

Государя. Собранная военным министром академическая конференция признала действия

Николая Николаевича незаконными, но дело попытались замять. Деникину предложили

забрать жалобу и написать вместо неё прошение о милости, которую пообещали

удовлетворить и причислить офицера к Генеральному штабу. На это тот ответил: «Я

милости не прошу. Добиваюсь только того, что мне принадлежит по праву». В итоге, жалобу отклонили. Антона к Генеральному штабу не причислили «за характер», и он

отправился служить в свою Вторую артиллерийскую бригаду в

Белу.

w:rsidRDefault="00A2077A">А я после

окончания академии просился в Бурскую республику, где вот-вот должна была начаться

англо-бурская война. В этом мне было отказано. На Дальний Восток через полгода

выехать разрешили, и то после моей личной просьбы к императору, когда он приехал в

Ораниенбаум на испытания новой модификации пулемёта. Откомандировали в распоряжение

генерал-губернатора Приамурья Гродекова с целью испытаний новых пулемётов на

практике. Николая Ивановича я хорошо знал ещё по своей прошлой службе при генерал-

губернаторе Духовском. Гродеков с девяносто третьего года был замом у Сергея

Михайловича. Поэтому была надежда, что по старой памяти смогу нормально пристроится

к какому-нибудь подразделению и активно поучаствовать в русско-китайском походе. А

то столичная жизнь достала!

w:rsidRDefault="00A2077A">Все эти мысли пролетели в моей голове, пока любовался

приближающимся берегом под комментарии капитана Морозова. Он был очень говорливым

человеком. Сыпал слов сто в минуту.

И ему было достаточно кивков головы от собеседника и редких слов, типа «да»,

«конечно», и такое прочее.

w:rsidRDefault="00A2077A">Между тем

мы вышли на рейд, где стояли два корабля: стройный двухтрубный крейсер «Адмирал

Корнилов» и величественный, великолепный четырёхтрубный крейсер «Россия». Я с

большим интересом рассмотрел корабли, мимо которых мы проходили. А потом под

монолог Виталия Викентьевича начал рассматривать бухту и берег. Знаменитый Порт-

Артур расстилался передо мной.

w:rsidRDefault="00A2077A">Трехплечая

или треххолмная Желто-золотая гора, китайская «Хуан-Цзинь-Шань», высоко уходя к

небу, расставила над городом свои надежные каменные объятия. В течение многих веков

разные народы хозяйничали на этой горе: китайцы, чжурчжени, монголы, манчжуры и

японцы. Теперь ею командуют русские и ее утесы и скрытые в них батареи являются

надёжной защитой для разбросанного внизу теперь уже русского

города.

w:rsidRDefault="00A2077A">«Будем

надеяться, что, через четыре года, Золотая гора в Порт-Артуре не узнает той участи, которая была в моём мире, а получит не менее славную, но более счастливую» -

подумал я, рассматривая открывающуюся панораму.Потихоньку втягиваемся в бухту. Направо и налево

торчат острые красные слоистые скалы, с расположенными на них батареями. У

молчаливых, но грозно глазеющих орудий, под деревянными зонтиками, стоят часовые с

обнаженными шашками и посматривают на проходящее судно.Два белых остроконечных камня на горе, поставленные один выше другого, указывают судам створ, по которому они должны

входить в гавань в узком проходе, между Тигровым хвостом и Золотой

горой.

w:rsidRDefault="00A2077A">Вошли в

гавань и оказались в скоплении различных судов. На пароходах под разными флагами

стучат и визжат лебедки, кричат на разных языках матросы. Вот китайцы на расписной

джонке дружно поднимают рыжий промасленный парус, и с каждым рывком хором

вскрикивают. От западной стороны гавани, где, по словам Морозова, находится

пристань морского пароходства и вокзал строящейся Манчжурской железной дороги, доносится лязг стукающихся вагонов и свистки паровозов. Шум и разноголосый гам