Хоморик Этого - Дмитрий Губин. Мораль в GQ

Однако детишки метят все же в принцев и принцесс.

Обычная, нормальная жизнь, состоящая из числа тех нормальных, стопроцентных вещей, что обозначены словами молоко, пальто, хлеб, утро, посуда (с несомненным привкусом straight) сразу же вылетает из Большого Времени, образовывая самодостаточный круг малого времени, замкнутый, как индейское племя на Амазонке. Как только люди перестают бороться и начинают жить, история заканчивается. Уже написан «Вертер», а также «Будденброки» и «Колобок».

Там, в большом историческом времени - битвы железных канцлеров, упоение понимания, как дальше будет течь время. Вон ниже по сплаву - плотина, о нее разобьется глупая, домашняя, почти слабого посола рыба, ищущая на нерест. Холодный взгляд с вершин. Не то Манфред, не то Зигфрид.

В малом времени - мудрая мысль, что пальто с подстежкой на меху - вещь недурная. Варь, давай купим, а?

О мрак.

Красавицы положены только героям, и только красавицам положены герои. Неужели домострой притягательней бешеных скачек в ночи, ибо бешенство скачки - кровь героя?

Я бы мог сказать «нет», ибо это правда: скачки притягательней.

Я бы мог сказать «да», ибо большинство выбирают именно малое время, а следовательно, для большинства притягательней домострой

Я мог бы сказать также, что ни один выбор не гарантирует результата, ибо вместо большой истории можно вляпаться в историю отношений, как, типа, Иван Иваныч в борьбе уел Ивана Никифорыча, да и погореть вместе с Никифорычем, - это будет третья правда, причем не противоречащая первым двум.

Но самое разумное, по-моему, полагаться все же на ощущения. На почти осязаемое, свинчаткой, нерефлексивное, straight, обретение жизнью веса вне зависимости от времени, в каком ты оказался, и действия, какое ты производишь. Будь то разбитый дачный газон или разбитая армия. Где-то на этом уровне времена смыкаются. Большое время тогда сбрасывает шелуху персоналий, а частный запрос формирует историческую тенденцию.

То внутреннее усилие, которое только и отличает человека морального от человека аморального, а нравственный ум от циничного ума, и надлежит, собственно, направлять на превращение заурядных, серых, никаких, скучных, посконных, пустых явлений в обладающие весом вещи, предметы, явления первого ряда

Это наивно и просто, и вы, быть, может разочарованы, что напрасно потратили время на чтение этой колонки.

Но другой морали у меня для вас сегодня нет.

Наступает, и настало время, когда право быть несерьезным придется отстаивать. Когда за двусмысленность придется отвечать. Старый коктейль - совки стебки - выпит. Прошло даже похмелье. В новом времени «душа обязана трудиться» будет воспринимается как призыв на работу

Еще точнее: б., б., б.!..

Ненавижу тех, кто обожает миддл-класс. То есть себя, ибо сам его пестовал и ублажал, и вот ныне класс завоевал страну, и потерпите абзаца четыре до ответа - какую.

Б.! - я не ругаюсь, я вою.

Б.! - все помеченное знаком усредненности, нормы, есть лютая тоска, и отнюдь не Пуччини (да и норма - не Беллини). Основное правило в театре жизни - "Больше!", как справедливо заметил гуру постиндустриальной эры Джон Перри Барлоу. "Больше, б.!", - если еще раз устремиться к точности.

Энтропия, стремление к среднему - удел покойников. Жизнь буйна и левиафански избыточна, ей необходима полярность, второй и третий смысл, за которыми - бездна. Отсутствие дна так пугает домашних резонеров, благоразумных слабаков. Тех, кто боится признать, что противоположность истины тоже истинна, что "Бога нет" столь же серьезно и важно, как и "Бог есть". Всех этих нелюбопытных недоучек, никогда не открывавших Канта, а если и открывавших, то не воспринимавших "Критику чистого разума" в банальном, прикладном к своей жизни смысле…

Так вот, все это - и миддл-класс, и Канта, и Барлоу, и блядей - я поминаю лишь затем, что номер этот журнала прочитаете не раньше марта 2004 года, когда президентом России перевыберут Путина.

Глупости вроде угроз демократии мне (надеюсь, и вам) не интересны. Ход истории - да.

Путина перевыберут (уже перевыбрали), потому что те, кого вконец измотала неустойчивость, нестабильность, двусмысленность, нашли форму объединения и волеизъявления. Слабаки прикрылись царьградским щитом. Они же там талдычат про имперский путь. Еще б: империя вечна после крушения, но про крушение можно и забыть.

Я непонятно говорю, да?

Тогда еще раз: в России завершается эпоха, начавшаяся при ветшающем Брежневе. Заканчивается параллельное существование отчаянных циников и трусливых любителей правил, седоков на трех стульях - и сторонников однозначности табуретки. Вторые победили. Эпоха, когда единственным способом выжить было одновременно утверждать и обгаживать взаимоисключающие противоположности - завершена.