Михаил Серегин - Если друг оказался глюк

– Ну, чего ты на меня таращишься? – почти заорал я. – Лучше дверь открой!

Тут она проснулась окончательно и, судя по тому, что быстро исчезла из виду, бросилась к двери. Я обежал дачу, и мы с ней встретились на крыльце личико в личико.

– Ты зачем дверь закрыла? – набросился на нее я. – Я ее вчера на твоих глазах закрывал, и если она оказалась открытой, то это могло значить только одно – я в саду!

– Саша! Я ничего не закрывала! – удивленно ответила она.

– Ну, может, ты в туалет пошла, – начал было я, но она только отмахнулась.

– А то ты не знаешь, что я беспробудно сплю до утра и меня пушками не поднимешь? Так что никуда я не ходила! Ты же сам меня разбудил!

– Тоже верно! – вынужден был согласиться я. – Но кто же тогда дверь закрыл?

– А зачем ты вообще выходил? – с нескрываемым подозрением в голосе спросила жена.

– Да я же тебе говорил, что услышал какие-то непонятные звуки, вот и пошел посмотреть, – напомнил я.

– Да? – она недоуменно посмотрела на меня. – А я не помню!

– Да, если тебя ночью спросить, как тебя зовут, ты и то не вспомнишь! – махнул я рукой. – Действительно, спишь, как сурок зимой!

– Интересно, – задумалась она. – Кто же тогда мог стучать и дверь закрыть? На даче же, кроме нас с тобой, никого нет! Неужели у нас барабашка завелся?

– Опять? – грозным голосом спросил я.

– Саша! Нет, ну ты подумай, как это здорово! Теперь о нас тоже в газете напишут! – радостно воскликнула она. – А с барабашкой я подружусь! Мы с ним… Или с ней? – спросила она меня. – Как ты думаешь, барабашка это он или она?

– Маруся! Я всегда знал, что у творческих людей наблюдается некоторый перекос психики, но никогда не ожидал, что у тебя он проявится в такой клинической форме! – язвительно ответил ей на это я. – Если не хочешь окончательно сойти с ума, срочно меняй профессию!

Налив себе сто граммов коньяка, я залпом выпил, чтобы согреться, а потом подумал и выпил еще сто – эта непонятная история меня здорово нервировала.

– Ладно! Пошли спать, если получится! – предложил я. – Надеюсь, что этой ночью больше ничего не случится!

Не успели мы лечь, как вдруг на веранде раздался звон разбитого стекла, потом хлопнула форточка и раздался какой-то странный хохот! Меня с кровати словно ветром сдуло, и я выскочил из комнаты на веранду, где тут же включил свет. Чуть не сбив меня с ног, Маруся вылетела за мной, и мы с ней в растерянности застыли: одно из стекол окна было разбито, а форточка открыта.

– Саша! Ты что-нибудь понимаешь? – жалобно спросила жена.

– Кажется, бог или, скорее, дьявол услышал твои молитвы, и у нас завелся нечистый дух, обычно именуемый барабашкой, – язвительно ответил я. – Ну и как ты собираешься подружиться с этой тварью? Будешь читать ей Маяковского «Что такое хорошо и что такое плохо» и проводить прочую разъяснительную работу?

– Саша! Ну, не издевайся ты надо мной! Лучше стой пока на одном месте, чтобы на осколок не наступить, а я сейчас тапочки надену и все подмету, – попросила она.

Быстро обувшись и взяв веник с совком, она начала подметать пол, а я стоял столбом, злой на весь белый свет, как сто тысяч чертей, и усиленно пытался найти происшедшему какое-нибудь рациональное объяснение. Но вот Маруся закончила убираться, принесла мои тапочки, и мы с ней сели за стол. Решив, что еще немного коньяка нам никак не повредит, я налил себе и ей, и мы дружно выпили, а я даже пожалел о том, что вскоре после свадьбы уступил настояниям жены и бросил курить – сигарета мне сейчас явно не помешала бы.

– Саша! Что происходит? – наконец спросила жена.

– Наверное, то самое, чего так боялся Димка, – вздохнул я. – Кто-то из конкурентов решил слямзить его секреты и аппаратуру.

– Но как они могли узнать, что она у нас? – удивилась Маруся.

– Элементарно, Ватсон! – усмехнулся я. – Ты что, забыла, на какой машине сюда приезжал Дмитрий? Так я напомню: на служебной, с надписью «Росгосцирк»! А для того чтобы ему ее взять и беспрепятственно сюда доехать, нужно что? – Жена пожала плечами. – Путевой лист, где указывается пункт назначения!

– Но не наша же дача! – возразила она.

– А язык, дорогая, до Киева доведет – машина-то приметная! Так что супостатам ничего не стоило проследить ее путь, – объяснил я.

– О, господи! – подскочив на месте, воскликнула жена. – А может, они уже что-то украли?

– Давай посмотрим, – предложил я.

Поднявшись, мы с ней, причем Маруся не без некоторого легко читавшегося у нее на лице страха, вошли в комнату, где стояли ящики Дмитрия, и я включил свет. Увидев, что все ящики были на месте, то есть ни один не пропал, я с огромным облегчением вздохнул. Потом я проверил, по-прежнему ли они хорошо закрыты, и тут оказалось, что на одном ящике крышка держится еле-еле, и, когда я ее потянул, тут же осталась у меня в руках.