Галина Романова - Внимание - неверный муж!

– Какие распоряжения? – Женщина мгновенно прекратила плач, выпрямилась, сидя на диване и часто заморгала.

– Для начала узнайте, не его ли сегодня смена. И если он на службе, пускай ваши сотрудники его задержат как-то. У милиции к нему ничего нет. А у вас… у вас полное право подозревать его и разобраться в частном порядке. Может, это и не совсем законно, но надо же хоть что-то делать!

Проникновенная речь Андрея заставила ее собраться. Женщина сорвалась с дивана и четким шагом удалилась в свой будуар. Дверь она прикрывать не стала, поэтому все было хорошо видно и слышно. Разговаривала она долго и сразу с несколькими людьми, Андрей насчитал пятерых. Вопросы и распоряжения были односложными и конструктивными, и он вторично зауважал ее. Дамочка нашла в себе силы собраться, что нельзя было сказать о ее муже. Константина Ивановича обхаживала Саша. Довела его до дивана, бережно усадила среди множества подушек. Тут же влила ему в рот полстакана какой-то вонючей дряни и дала стакан сока, запить. Константин Иванович подчинялся безропотно, совсем, казалось, выпав из реальности.

Андрей продолжал мучить свой мобильный, пытаясь достать Синюкова. Но телефон его по-прежнему молчал…

– Хаустов должен был заступить сегодня утром. – В гостиной появилась Асина мачеха и, обхватив себя руками, печально констатировала: – Видимо, что-то почувствовал и удрал. Либо… либо он совсем ни при чем и просто заболел или напился. Такое с ним случалось и прежде. Я что-то не очень понимаю, вы подозреваете его в связи с моим сыном?

– Лично я не склонен подозревать никого и ни в чем, – ответил Андрей, снова набирая номер родной дежурной части. – Для этого у меня нет никаких оснований. Алло! Алло, Василий Егорович, Синюков не объявлялся? Да? А где он сейчас? Рядом? Дайте ему трубочку, пожалуйста. Это очень важно…

Голос Синюкова был мрачен. Подозревая самое страшное, Андрей вышел из гостиной, закрыл за собой дверь и какое-то время был недосягаем ни для хозяев, ни для Саши. Она порывалась было высколь-знуть за ним следом, но Константин Иванович крепко держался за нее, как утопающий за соломинку, и умоляюще просил:

– Не уходите, Сашенька, я прошу вас…

Ожидание было выматывающим. Они слышали неразборчивые реплики, пытались к ним прислушаться и уловить смысл, но буквально все мешало. И стрелка вдруг стала слишком громко ползать по циферблату. И паркет под ногами с чего-то захрустел, а обивка мебели так и вовсе вела себя непристойно, поскрипывая кожей, будто всем назло. Разобрать они ничего не сумели, поэтому, когда Андрей распахнул дверь и вошел в гостиную заметно побледневшим, у всех троих вырвался лишь один возглас:

– Ну?

– Они их нашли, – ответил он, бросил на Александру затравленный взгляд, тут же спрятал его между книжных полок и заспешил с продолжением: – Подробностей я не знаю… Сказали, что они в больнице на Пировой. Нужно туда ехать.

– Они… – Константин Иванович судорожно ухватился обеими руками за горло, дико вытаращив глаза. – Они живы?

– Да, – неуверенно ответил Андрей.

Он не стал добавлять, что Синюков считает, будто положение ужасное. Да и про исчезнувшего Хаустова тоже ничего не сказал. Считается, что он может быть в запое, пусть будет так. Кстати, про пропавшего мужа Аси так и не стало ничего известно. Но о нем, кажется, никто в этом доме не беспокоился, поэтому Андрей счел уместным лишь добавить:

В начале мая вдруг зарядили дожди и заметно похолодало. Горожане, только-только успевшие попрятать теплую одежду, снова потянули из шкафов плащи и ветровки и зябко кутались в воротники на остановках. Свинцовые тучи бороздили небо, без устали поливая город ледяной водой. Свежая зелень парков и скверов заметно поскучнела, сиротливо ежась в перехлесте ветвей. Распустившиеся на клумбах тюльпаны набухли от воды, устилая жирный чернозем лепестками.

– Что там на улице? Эй, народ, есть кто в доме или нет? – Ася, путаясь в длинном подоле ночной сорочки, спускалась по лестнице из своей спальни на втором этаже и отчаянно зевала.

На ее зов из кухни выглянула мачеха, вымученно улыбнулась ей и снова исчезла. Ася успела заметить, что та была в переднике и руки ее были перепачканы мукой. Зрелище небывалое. Впору было присесть и, согнув обе руки в локтях, воскликнуть ходовое ныне «вау».

– Что тут у нас? – снова спросила она, не дождавшись ответа на свой первый вопрос. – Пироги?