Уэн Спенсер - ВОЛК КОТОРЫЙ ПРАВИТ

- Это его семена, - сказала Лейн. - Возможно, что Призрачные земли каким-то образом вытянули из дерева всю магию, и сделали его неактивным. Оно не набрало ее достаточно, чтобы проснуться, но семена нуждаются в меньшем количестве магии.

- Семена… это плоды, не так ли?

- Да дорогая. - Лейн сфокусировалась на ветвях.

«Окей, у меня есть плоды. Теперь что?» Тинкер посмотрела на семена, как они извиваются. - Я думаю…

- Да?

- Я думаю… Эсме сведет меня с ума.

- О, это у вас семейное.

Тинкер пихнула банку Пони, чтобы сохранить, пока продолжила свои слова. - Почему ты мне не сказала? Почему ты и дедушка скрывали это? Почему Эсме? Она что, любила моего отца?

- Я никогда не понимала, почему Эсме делала то, что делала. И уж точно, она никогда не объясняла свои поступки. Я не думаю, что она вообще знала твоего отца. Я не думала, что она знала твоего деда, однако - каким-то образом - они договорились произвести на свет тебя. Она позвонила мне с дорожного телефона, как раз перед тем, как покинула Землю. Она сказала, что спрятала ключи от своего величайшего сокровища в моем доме в последний раз, когда была здесь, но больше ничего не сказала. Она повторила несколько раз «империя зла может подслушать, а я не хочу, чтобы оно им досталось», как будто была кем-то вроде шпиона повстанцев.

- Мм? - Тинкер почувствовала, что разговор зашел в тупик. - Какая империя зла?

- Так мы называли нашу семью - империя зла. Нашего отчима мы называли Минг Безжалостный, его сына - Кронпринцем Поцелуй Меня в Зад, а наши сводные братья были Летающие Обезьяны Четыре и Пять.

Тинкер сделала усилие, чтобы проигнорировать внезапное вторжение в разговор образов из «Волшебника из страны Оз».

- Я была ее величайшим сокровищем?

- Да. - Лейн продолжила разглядывать ветки. - Хотя я поражена, что она оказалось достаточно зрелой, чтобы это понять. Я ожидала что-то более тривиальное, вроде ее дневника или облигаций на предъявителя, которые она украла у нашего отчима. Но нет, это была копия вот этой справки, и адрес твоего деда, и записка, которая гласила «Присмотри за моим ребенком. Не проговорись империи зла - или даже другой мир не будет достаточно далеким расстоянием от них» Ни «пожалуйста», ни «спасибо» ни объяснения, почему она это сделала.

- Так ты не рада, что я появилась на свет?

- Не представляй это, как что-то личное. Я думала, - и до сих пор думаю, - что это было до ужаса эгоистично и безответственно с ее стороны, как будто ребенок не нуждается в заботе больше чем… семя одуванчика. Брось его на ветер и надейся на лучшее. - Лейн раздраженно фыркнула. - Это так похоже на Эсме.

- Я все еще не понимаю, почему ты мне не сказала?

- Я не считала, что будет разумным доверить такую тайну ребенку. Ты бы смогла сохранить ее от Масленки?

- Он бы никому не сказал?

- А Тулу?

Тинкер отвела взгляд. Да она могла бы довериться Тулу, но кто знал, что Тулу сделала бы с этими сведениями. Просто посмотри, что эта полуэльфийка делает сейчас - распространяет слухи, что она не замужем. - Ты могла бы сказать мне, когда умер дедушка.

- Да, могла бы, но не сказала. - Лейн нашла еще одни извивающийся узелок и бросила его в банку для образцов. - Моя семья - захватчики. Если есть что-то, что они хотят иметь, у них есть деньги и власть достаточные, чтобы этим завладеть. Уже очень долго никто не может им противостоять. Они идут поверх, вокруг, а иногда и через людей, чтобы получить то, что они хотят.

- Но… но… что общего это имеет с тем, что ты не говорила мне об Эсме?

- Я не думаю, что ты бы смогла вообще понять нашу семью, пока ты не встретила Ветроволка и не увидела объем власти, которым располагает он. Одно слово не тому человеку, и они бы выкрали тебя обратно на Землю и ни ты, ни твой дедушка, ни даже я не смогли бы сделать ничего, чтобы их остановить.

Тинкер выбежала из пронизывающего холода холодильника «Рейнольдса» и натолкнулась на палящую жару летнего вечера. О боги, может ли ее жизнь стать еще более ебанутой [50]? Все, кого, как она думала, она знала, превратились в полных чужаков. Тулу говорит всем, что она не замужем, Лейн оказалась ее тетей, а ее дедушка лгал, лгал и лгал. Он всегда говорил ей, что ее мать была мертва ко времени ее зачатия, и что ее яйцеклетка хранилась в том же банке спермы, где и сперма ее отца. Он утверждал, что он случайно выбрал яйцеклетку из большого списка анонимных доноров. Он унес правду в могилу, ни слова не сказав, что у нее есть живой родственник, да еще настолько близкий, как Лейн. Он умер, и им с Масленкой не к кому было обратиться. Она почти сошла с ума от страха и горя, а он лгал им обо всем, а затем оставил их одних.