Бриз Илья: Шмель над державой

- Нет. Я пригласил вас, чтобы протянуть руку дружбы!

Вот теперь только удивление. Очень большое удивление.

- Я правильно понимаю, что сущность сионизма заключается в создании независимого еврейского государства на территории нынешней Палестины и, по возможности, добровольной репатриации туда большинства евреев планеты?

Удивление смешалось с интересом.

- В первом приближении вы правы. Но почему вдруг, как я понимаю, вы решили нам помочь?

Очень быстро соображает. Отлично!

- Несколько причин, - я делаю паузу, позволяя секретарю быстро сервировать столик. Бегин бросает кусочек быстрорастворимого сахара в стакан, аккуратно, не касаясь ложечкой стенок стакана, размешивает и, положив ложечку на блюдце, вопросительно смотрит на меня. Что-то общее чувствуется в его поведении с полковником Коганом. Аккуратность? Культура?

- Во-первых, - продолжаю я, сделав глоток отличного грузинского чая из своего стакана. Причем ложечку я по привычке не вытащил, а придерживаю пальцем, - враг моего врага - мой друг.

- Советский Союз не воюет с Великобританией, - говорит Бегин.

- То есть вы признаете, что англичане ваши враги?

Чуть-чуть затравленное выражение. Но гордость перебивает почти все остальные чувства.

- А я этого никогда и не скрывал.

- А немцы? - продолжаю я свои провокации.

- Вы считаете, что после "Нюрнбергского закона" и "Хрустальной ночи" я должен их любить?

Нда. Привычка отвечать вопросом на вопрос - это явно национальное. Попробуем говорить в его манере.

- Если я вам скажу, что война между Советским Союзом и фашисткой коалицией с Великобританией, в том числе, неминуемо будет в этом году, вы мне поверите?

Задумался. Аккуратно трогает стакан и, убедившись, что чай уже немного остыл, делает несколько глотков. Ставит стакан и смотрит прямо мне в глаза.

- Теперь я, кажется, начинаю понимать эту "странную войну" без единого выстрела за полгода. Как давно они подписали сепаратный договор?

- Точно не знаю. Но сейчас это уже не самое важное. Вы приняли решение?

Взгляд опять становится задумчивым.

- Каковы условия вашей дружбы?

- У дружбы не бывает условий. Некоторые пожелания - да. Но никак не условия.

Взгляд уважительный и любопытный одновременно.

- Хорошо. Тогда каковы пожелания?

- У вашего будущего государства религия должна быть лишена какого-либо влияния на правительство, - я отлично знаю ситуацию с ортодоксами в том Израиле. Писал как-то аналитическую записку во время учебы в ФСБ. И мне очень не хочется повторения такого в этом мире.

Большое удивление и задумчивость в глазах.

- Я не могу гарантировать этого. Попытаться, приложить все возможные усилия, убедить кого только можно, но не гарантировать.

- Стопроцентные гарантии дает только господь бог и госстрах, - вспомнил я древний анекдот из того мира, - в первого я не верю, а вторая организация, боюсь, не занимается такими проблемами. Меня вполне устроит ваше желание пойти мне навстречу в этом вопросе.

- Какие еще будут пожелания?

Теперь задумался я. Какое мне еще сделать предложение? С другой стороны, меньше запрашиваешь - больше получаешь.

- Собственно говоря, все.

Очень большое удивление.

- И вы не будете требовать, чтобы наше государство было именно социалистическим? Чтобы немедленно после создания мы подписали с Советским Союзом договор о вечной дружбе и сотрудничестве? Вас устроит капитализм у нас?

Нда, вполне прогнозируемо. Хорошо, что эти вопросы я заранее обсудил со Сталиным. Нас вполне устроят крепкие экономические узы.

- На первый вопрос скажу - да, не будем требовать. Договор, как мне кажется, вы сами нам предложите. Капитализм? Лишь бы вы смогли его хорошо контролировать.

- И не будете препятствовать выезду евреев в будущий Израиль?

Он все еще не мог поверить.

- Не будем. Вот это я точно могу гарантировать.

Весь вопрос захотят ли они? - подумал я, - умные - вряд ли. Уровень жизни и возможности у нас здесь явно будут выше. А умных среди евреев, надо признать, довольно много.

Менахем Бегин задумался, затем встал и протянул мне руку.

Наше пожатие было обоюдно крепким.

****

Срочную сводку радиоперехвата мне принесли прямо на трибуну мавзолея. Хорошо, что парад со злополучным, вызвавшим столько споров на позавчерашнем совещании, танком уже закончился, и шла демонстрация. Не надо было держать руку у виска, отдавая честь проходящим мимо трибуны подразделениям Советской армии.