Бриз Илья - Шмель над державой

- Я их специально стер, - повторил Коган, выпустив струю серого дымка после глубокой затяжки, - и ты, Юра, пожалуйста, не свети эту информацию. Если там, - полковник махнул головой вверх, к белым весенним облакам, - узнают о прямых контактах со Сталиным того мира, то непременно влезут со своими советами. А в результате получится, как с сексом на Красной площади. Советами задолбают.

Оба улыбнулись бородатому анекдоту.

- А Иосиф Виссарионович... - куратор сделал очередную затяжку и продолжил, - ты знаешь, с ним, оказывается, очень интересно беседовать. Умный, знающий и, как мне показалось, где-то в глубине души довольно несчастный и одинокий человек.

- Даже так? - удивился Викентьев.

- Именно! - подтвердил Коган, - Он прекрасно понимает, оказывается, что послал и еще пошлет миллионы людей на смерть. Но все ради благой цели. Конечно, он стал невероятным циником. Да и на верхушке такой пирамиды власти без этого просто нельзя, невозможно.

- А цель-то, какая? - тут же спросил директор.

- Ты будешь смеяться - Великая Россия! - полковник посмотрел в широко раскрытые глаза директора и добавил: - Даже не так, Великая Российская Империя!

Они несколько минут помолчали, сосредоточенно попыхивая сигаретами, потом Юрий, наконец-то опомнившийся, сказал:

- Ну вот, а ты его не любил!

- А я и сейчас не испытываю к нему таких чувств, - тут же ответил куратор, - что, впрочем, не мешает относиться к нему с уважением. Понимаешь, особо восхищаться тираном для меня противоестественно.

- Слушай, Пал Ефимович, - спросил после некоторой паузы Викентьев, - а что, Иосиф Виссарионович вот так прямо тебе это и сказал?

- Нет, конечно, - усмехнулся Коган, - но за те часы, что мы провели в беседах, Сталин довольно прилично раскрылся. Вероятно, здесь довольно большую роль сыграло то, что он не мог меня видеть. Ну и те, совсем не радужные перспективы, которые я нарисовал. Знаешь, какая у него затаенная мечта? Собрать все земли, что были в царской империи, плюс Царьград и проливы. Вообще сделать Черное море внутренним морем Советского Союза.

- Так это же именно то, о чем мы тогда фантазировали, - тут же откликнулся директор.

- Точно так, - улыбнулся куратор, - Ну что, поможем отцу народов?

- Куда же мы денемся?! - теперь улыбались оба.

- Павел, а как ты себя залегендировал?

- Ууу, - улыбка полковника стала еще шире, - сначала кратко описал ему всю историю от 37-го до наших дней, разве что несколько сгустив краски.

- И про двадцатый съезд партии? - перебил Викентьев.

- И про двадцатый.

- Пи...ц кукурузнику, - удовлетворенно констатировал подполковник, - А дальше.

- Дальше? - Коган аккуратно затоптал выкуренную почти до фильтра сигарету, - Дальше мы с тобой заговорщики в дерьмократической стране, которая ведет вялотекущую войну за Крымский полуостров. Россию поддерживает Казахстан, под гарантии неотторжения Южной Сибири. Японцы точат зубы на Сахалин и Курилы. А китайцы десятками миллионов мигрируют на наш Дальний восток.

- А ты не перестарался? - спросил обескураженный директор, - Хотя, Мао бомбу теперь точно не получит. Да, дела... Докладывать наверх о контакте действительно нельзя. Съедят с потрохами.

- Если бы ты видел его лицо, когда он услышал сначала, что в сорок пятом его трудами Сахалин и Курилы стали нашими, а сейчас они на волоске... - полковник замолчал.

Они прошли по парку почти до конца асфальтированной дорожки, подойдя к самому КПП с двумя вооруженными автоматами сержантами и охранником в штатском, и, не сговариваясь, одновременно повернули обратно.

- А о чем еще, Павел, вы с ним говорили?

- О многом. О недостатках плановой экономики при завершении основной части индустриализации, о НТР, которой теперь придется заниматься именно ему. О преимуществах рыночной экономики для легкой промышленности при жестком контроле государства и ее невозможности при социализме, - Коган задумался, припоминая, - Очень много беседовали о громадной ценности человеческого ресурса, сложности нормального его восполнения и бережливого отношения к людям. Плюс, Жени Воропаева работа помогла. До сих пор не могу простить себе, что на такую рискованную операцию мы его толкнули,- куратор опять задумался, - Знаешь, Юра, мне, кажется, удалось во многом Сталина переубедить. Воспользовался, так сказать, - полковник хитро улыбнулся, - Марксистко-ленинской диалектикой. Так как был вооружен не убиваемыми историческими фактами послезнания.

Теперь они опять улыбались оба.