Мелисса Круз: Маскарад

- Это будет не отступление, а тактический маневр, который мы сможем подготовить. Потому что война надвигается, и на этот раз ты никак не сумеешь ее предотвратить. Серебряная кровь набирает силы, и будущее этого мира решится раз и навсегда.

Чарльз Форс промолчал. Он подошел к окну и стал смотреть на Гудзон. По водной глади медленно двигалась баржа; послышался печальный крик чайки.

- Но у меня есть надежда. Предсказано, что дочь Аллегры повергнет Серебряную кровь. Я верю, что Шайлер принесет нам спасение, которого мы взыскуем, - сказал Лоуренс. - Она почти так же сильна, как ее мать. - Он рассказал Чарльзу о поразительных способностях Шайлер. - А когда-нибудь она даже превзойдет ее.

- Шайлер ван Ален… полукровка? - принялся размышлять вслух Чарльз. - Ты уверен, что речь идет именно о ней?

Лоуренс кивнул.

- Потому что у Аллегры было две дочери, - почти шутливо произнес Чарльз. - Наверняка даже ты помнишь об этом.

По какому-то совпадению осуждение Мими и приведение приговора в исполнение было назначено на «лыжную неделю» в марте, и Мими позволила себе притворяться, будто вся семья просто едет на каникулы в Венецию. Вся надвигающаяся перспектива - сожжение крови, ее неминуемое уничтожение - казалась девушке полной нелепостью.

Она была уверена, что отец найдет какой-нибудь способ спасти ее от подобной участи, и во время перелета через океан Мими листала модные журналы и отмечала наряды, которые купит, вернувшись в Нью-Йорк. Но едва лишь они прибыли в Венецию, бравада Мими дала трещину. Особенно когда члены Совета провели их с Чарльзом в отведенную им гостиницу. Они тоже приехали в древнюю тюрьму, дабы стать свидетелями завершающей церемонии.

В комфортабельной спальне, где Мими по-прежнему могла смотреть по телевизору «Мои прекрасные шестнадцать» и «Тиара-герлс», трудно было поверить в смерть и сожжение. Но стоило ступить на полузатопленные тротуары Венеции, и прошлое оживало, и воспоминания Мими пронзительно вопили об охоте: смерть врагов Голубой крови, черные одежды презрения на извращенных предателях, крики о вине.

Мими содрогнулась.

Традиция требовала, чтобы подсудимый добровольно сдался тюремщику, и после приезда Мими вечером покинула гостиницу и совершила историческую прогулку по мосту Вздохов, успевшему повидать тысячи заключенных Голубой крови.

Мост нарекли так потому, что он был последним местом, с которого осужденные могли взглянуть на город. Девушка легкой походкой прошла по нему. Бок о бок с ней шагал Джек, молчаливый и угрюмый. В нескольких шагах за ними, завершая процессию, следовали старейшины и стражи. Мими слышала тяжелую поступь мужских ботинок и более легкий перестук дамских туфелек.

- Не надо, - бросила Мими брату.

- Что не надо?

«Не надо вести себя так, будто я уже умерла. Вот я, например, не сдаюсь».

Мими вызывающе вскинула голову.

- Я не беспокоюсь! Они поймут, что меня подставили!

- Ты никогда не сдаешься? - спросил Джек.

На губах его появилась тень улыбки.

Его приятно удивило, что сестра остается такой же дерзкой и самоуверенной, как и всегда. Ее храбрость была достойна восхищения.

- Я смеюсь в лицо смерти. Хотя, с другой стороны, я и есть смерть.

Они остановились посреди моста, вспоминая другую прогулку, другую эпоху, их общее прошлое. Более счастливые времена.

Тут Мими осенило. Она повернулась к брату. Они стояли лицом к лицу, словно века назад.

- Я отдаю себя тебе, - прошептала Мими, вкладывая свои руки в руки Джека.

Это были священные слова, с которых начиналась церемония. Они влекли за собой возникновение уз. Джеку достаточно было повторить эти слова, обращаясь к Мими, и их узы были бы заключены вновь в новой жизни. В этой жизни.

Джек удержал ее изящные руки, поднес к губам и поцеловал крепко и страстно. Юноша закрыл глаза. Он чувствовал, как дрожат пальцы Мими, а сознание его заполнила ее любовь, ее желание, вся ее душа, на грани ожидающая его ответа.

- Нет. Не сейчас, - вздохнул Джек, крепко держа сестру за руки, и открыл глаза, чтобы она могла в них заглянуть.

- Если не сейчас, то когда же? - спросила Мими.

В голосе ее дрожали слезы. Она так любила его! Он принадлежал ей. Она принадлежала ему. Таков был обычай их народа. Их бессмертная история.

- Может оказаться, что мое время истекает. Наше время истекает.

- Нет! - произнес Джек. - Я этого не допущу! Ни за что!

Он отвел взгляд и высвободил руки.