Мелисса Круз - Маскарад

- Даже и не знаю, где бы поискать бальное платье, - беззаботно произнесла Мими. - Но уверена, что-нибудь найду.

На этот раз она не собиралась преждевременно доставать туза из рукава. Не хватало еще, чтобы Блисс тоже додумалась выбрать себе платье в «Баленсиаге»!

Появился официант, и девушки заказали себе два стейка. Полусырые.

- С кровью, - улыбнулась Мими, продемонстрировав легчайший намек на клыки, так что официант взглянул на нее еще раз, пытаясь понять, не померещилось ли ему.

- Сырые, - пошутила Блисс, возвращая меню, хотя на самом деле она не шутила.

- Ну, не важно, - бросила Мими, глотнула воды и оглядела полный народу ресторан, проверить, не смотрит ли кто на нее.

И действительно, несколько женщин - судя по их пастельным кардиганам и обтянутым тканью, как носили в восьмидесятых, резинкам для волос, это были туристки, - сидевших на дальнем краю, перешептываясь, разговаривали о ней.

«Это же Мими Форс! Ну, помните, «Форс ньюс»? Ее отец - тот самый денежный мешок! В последнем «Стайлс» была статья про нее. Она - новая Пэрис Хилтон».

- Как я уже говорила, на самом деле речь не о платье, а о кавалере для бала, - сказала Мими.

- О кавалере? - Блисс чуть не подавилась. - Я и не знала, что нам нужно искать кавалеров.

Мими рассмеялась.

- Конечно, тебе нужен кавалер, глупышка. Это же бал!

- Тогда кто будет у тебя?

- Конечно же Джек, - незамедлительно отозвалась Мими таким тоном, словно это разумелось само собой.

- Твой брат? - переспросила шокированная Блисс. - Э-э, то есть…

- Это семейная традиция, - раздраженно отозвалась Мими. - Двойняшки всегда идут на бал вместе. И, кроме того, на самом деле…

- На самом деле что? - попыталась подтолкнуть ее Блисс.

Мими хотела было сказать: «На самом деле он мне вовсе не брат», но сейчас было не время и не место объяснять их запутанную и бессмертную романтическую историю и связывающие их узы. Блисс все равно не поймет. Она еще не полностью владеет своими воспоминаниями, и, по-хорошему, ей вообще не полагалось бы появляться на балу в этом году.

- Да так, ничего, - отозвалась Мими. Тут им принесли их заказ. - О-о! Думаю, вот это мясо еще дышит!

Она улыбнулась и разрезала стейк, выпустив на безукоризненно белую тарелку поток крови.

«Кавалер, - подумала Блисс. - Кавалер на бал Четырех сотен».

В целом мире был всего один-единственный парень, которого Блисс хотела бы видеть своим кавалером.

- Ну а ты? Может, возьмешь Джейми Кипа? - предложила Мими. - Он клевый и совершенно свободен.

На самом деле у Джейми была девушка, но из Красной крови, а это, с точки зрения Мими, не считалось.

- Послушай, Мими, мне нужно тебе кое-что рассказать, - прошептала Блисс.

Она не собиралась посвящать Мими в эту историю, но просто не могла держать все мысли и надежды в себе. Особенно теперь, когда зашла речь о парнях.

Мими приподняла бровь.

- Ну, давай.

- Я думаю, что Дилан жив, - выпалила Блисс и быстро, бессвязно принялась рассказывать, как она вдруг очнулась в пруду в Центральном парке и едва не утонула, но ее спас какой-то парень.

Парень, лица которого она так и не увидела, но голос которого был ей знаком, и даже слишком.

Мими взглянула на подругу с жалостью. Она слышала от отца о произошедшем. На Дилана напал кто-то из Серебряной крови и убил его. Надежды, что он выжил, нет - ни малейшей. Его тело не нашли, но показания Блисс о тех трагических событиях, которые она дала Комитету, совершенно недвусмысленно описали его участь.

- Блисс, золотце, тебе, конечно, приятно воображать, будто этот парень, этот твой так называемый спаситель, был Дилан. Но это невозможно. Ты не хуже моего знаешь, что…

- Что? - настороженно переспросила Блисс.

- Что Дилан мертв.

Эти слова повисли в воздухе.

- И он никогда не вернется, Блисс. Никогда. - Мими вздохнула и отложила вилку и нож. - Так что давай поговорим серьезно. Ты хочешь, чтобы я помогла тебе уладить этот вопрос? Думаю, Джейми Кип самый клевый.

Когда Шайлер пришла в себя, оказалось, что она лежит на огромной кровати посреди большой комнаты, обставленной в стиле, который можно было описать разве что как «величие раннего Средневековья». Дальнюю стену украшал громадный и зловещий гобелен, изображающий смерть единорога, с потолка свисала колоссальная золотая люстра, в которой мерцали сотни истекающих воском свечей, а на кровати грудами лежали шкуры животных. Комната была воплощением грубого, примитивного изящества.