Вернер Э. - В ДОБРЫЙ ЧАС

- Неужели ты в самом деле считаешь, что он уступит? - спросил Лоренц, бросая взгляд по направлению хозяйской виллы.

- Должен уступить, - решительно заявил Ульрих, - иначе он разорится. Недавно он потерпел неудачу в нескольких сделках; кроме того, ему надо было заплатить все долги сынка, да новый дом в резиденции обойдется тысяч в сто. Если теперь приостановить работу на заводах месяца на два, именно теперь, когда он только что заключил большие контракты, тогда придет конец всему его богатству. Года два тому назад он бы еще выдержал, а теперь ни за что не устоит. Мы добьемся своего, если пригрозим ему приостановкой работ.

- Дай-то Бог, чтобы это было так! - со вздохом сказал один из рудокопов, уже пожилой человек с бледным озабоченным лицом и впалыми щеками. - Ужасно, если мы зря проголодаем несколько недель с женами и детьми и в конце концов останемся ни с чем, лучше бы подождать, пока товарищи...

- Конечно, подождать бы других! - раздались в толпе голоса.

- Опять переливание из пустого в порожнее! - сердито вскричал Ульрих. - Я говорю вам, что теперь как раз пора начинать. Хотите вы или нет? Отвечайте!

- Да ты не горячись так! - уговаривал его Лоренц. - Ведь ты знаешь, что все пойдут за тобой, если потребуется. Пусть на других заводах делают, что хотят, а мы все согласны с тобой.

- Да я и не советовал бы никому оставаться в стороне, когда дело дойдет до серьезного, - сказал Ульрих, бросая грозный взгляд в ту сторону, откуда раздались возражения. - Трусить не годится, все должны действовать сплоченно, и горе тому, кто вздумает поступить иначе.

По-видимому, Ульрих считал подобную жесткую манеру обращения с товарищами самым верным средством подавить в зародыше всякое сопротивление. Немногие, преимущественно пожилые рудокопы, возражавшие ему, замолчали, а остальные, особенно молодежь, с выражением сочувствия окружили Гартмана, который продолжал уже гораздо спокойнее:

- Теперь не время обсуждать это дело. Сегодня вечером мы...

- Оберштейгер! - прервало вдруг его несколько голосов, и все обернулись к двери.

- По местам! - приказал Ульрих, и толпа беспрекословно повиновалась. Каждый взялся за свой фонарь, до сих пор стоявший в стороне.

Оберштейгер, появившийся довольно быстро и неожиданно, вероятно, заметил, как рудокопы отхлынули от Гартмана, а может быть, слышал даже его приказ, потому что окинул толпу внимательным взглядом.

- Вы, Гартман, кажется, держите товарищей в строгом повиновении? - сказал он холодно.

Для оберштейгера, вероятно, так же, как и для прочих служащих, замыслы рабочих не были тайной, но он предпочитал ничего не видеть и не слышать и потому продолжал равнодушно:

- Господин Берков хочет вместе с инженером осмотреть подъемную машину. Вы, Гартман, останетесь с Лоренцем здесь, в подъемной, до тех пор, пока они вернутся. Штейгер Вильмс отведет вместо вас людей на работу.

Ульрих молча повиновался приказу и остался наверху с Лоренцем, между тем как другие рудокопы вместе с оберштейгером спустились в шахту. Когда последний из товарищей скрылся из виду, Ульрих сердито проворчал:

Какие они все трусы! Разве с ними можно чего-нибудь добиться! Они так же хорошо, как и я, знают, что теперь самое время воспользоваться случаем, но не решаются, потому что другие не заодно с нами. Счастье еще, что мы имеем дело с Берковым, а не с кем-нибудь другим. Будь на его месте более ловкий человек, который сумел бы вовремя их припугнуть, а затем приласкать, тогда бы с ними и вовсе не поладить.

- А ты думаешь, что он этого не сделает? - недоверчиво спросил Лоренц.

- Нет! Он труслив, как все богачи. Он чванится и притесняет, пока все идет хорошо, а чуть дело коснется его шкуры или кошелька, сразу становится смирным. Его все ненавидят, и он доведет людей до крайности: все до единого человека поднимутся против него, и тогда он окажется в наших руках.

- А сын-то? Неужели ты думаешь, что он не вмешается, если дело зайдет так далеко?

- Его нечего брать в расчет! - ответил Ульрих с презрительной улыбкой. - Как только поднимется шум, он тотчас же удерет в город. Если бы мы имели дело с ним, нам не пришлось бы долго возиться: он согласился бы на все, стоило бы только пригрозить ему тем, что не дадим ему выспаться. С отцом будет побольше хлопот.

- Он хочет осмотреть подъемную машину, - задумчиво сказал Лоренц. - Может быть, он заглянет в шахты?

Ульрих усмехнулся.

- Что ты выдумал? Мы можем ежедневно рисковать своей жизнью, для того мы и созданы, а хозяин и шагу не ступит дальше подъемной, где он уверен в безопасности. Хотелось бы мне встретить его где-нибудь с глазу на глаз, научил бы я его дрожать за свою жизнь, как это часто приходится делать нам.