Сурен Цормудян

Луноход уже выскочил на твердую землю и в этот момент и мост и скрытое туманом черное нечто вдруг сорвались в падение. Грохот рушащегося моста, громогласно рычащий стон и оглушительный треск ломаемого падающей массой льда и всплески тяжелой от холода воды заполнили собой все пространство. Еще некоторое время отголоски случившегося метались в густых клубах тумана, и слышался всплеск от запоздалых в падении обломков моста. Потом все стихло.

– А это что было? – Сквернослов уставился на Яхонтова, – Тоже медведь переросток?

– Да пес его знает, – вздохнул Варяг.

– Я, кажется, понял, – пробормотал Крест и, открыв шлюз, выбрался наружу.

Остальные последовали его примеру. Осторожно подойдя к обрыву моста, они взглянули вниз. Сквозь туманную дымку отчетливо виднелась неровная черная полоса, пересекающая белый лед. Это были воды реки, освободившиеся в узком участке от своего многолетнего ледового плена обрушившейся на лед массой. Первый пролет моста, по которому они успели проехать, торчал из воды и криво лежал на крутом берегу реки.

– И что ты понял? – Варяг взглянул на Людоеда.

– На той стороне стоял железнодорожный состав с цистернами. – Начал говорить Крест, – А мост за эти годы сильно прохудился. Осталось малое, чтобы он рухнул. И этим малым оказался наш луноход. Когда мы ехали по мосту, он стал дрожать и прогибаться. Получив уклон, цистерны покатились нам на встречу и, в конце концов, мост рухнул. Вот что мы слышали, и вот что неслось нам на встречу. Все очень просто.

– Илья, погляди какие тут сугробы. И на мосту тоже самое творилось. Этот снег не дал бы цистернам двигаться. – Возразил Яхонтов.

– Очень может быть, что более частый и сильный ветер на середине реки, не давал скопиться снегу в центре моста. А растущий в прогрессии уклон увеличивал и давление, и скорость состава. – Пожал плечами Крест. – Во всяком случае, это выглядит более логично, чем какое-то огромное чудище, несущееся нам на встречу.

– Илья, ты же сам говорил, что ничему не удивишься после морлоков и пси-волков. – Николай взглянул на Людоеда.

– Слушай, блаженный. Всякой чертовщине есть предел. Лично я предпочитаю думать, что это были цистерны. Ибо так оно и есть, скорее всего. А ты предпочитаешь рисовать в уме чудовище и получать кайф от собственного страха?

– Нет вообще-то.

– Ну, вот то-то же.

Сквернослов встал на краю обрушенного моста и смачно харкнул вниз. Проводив собственную слюну взглядом, он пробормотал:

– Да ладно. С этим ясно все. Но нам ведь другую дорогу теперь искать надо.

– Поразительная наблюдательность, – усмехнулся Крест, – Ты, Славик, с рождения такой проницательный или научился где этому?

– Отвали, Крест, – огрызнулся Вячеслав.

– Щас отвалю. Люлей по шее.

– Да что вы опять лаетесь? – поморщился Яхонтов, – Поехали уже. Не забывайте, нам как можно скорее нужно найти мало-мальски цивилизованное поселение. Юру спасать надо.

* * *Казалось, что этим блужданиям не будет конца. Луноход рассекал своими следами снег вдоль берега реки до самого вечера, пока они, наконец, не нашли подходящее место для дальнейшего пути. Углубившись в лес за другим берегом реки, луноход продолжил свои бесплодные блуждания, пока, наконец, ко всем не пришло неприятное осознание того, что они заблудились. Судорожные поиски пути продолжались и ночью, пока, наконец, луноход снова не оказался у берега знакомой уже реки. Проехав в сторону предполагаемого юга, путники обнаружили и обрушенный мост, где над пропастью нависал локомотив, служивший в некотором роде подтверждением версии Людоеда о цистернах. Выехав на скрытые снегом, но выдаваемые периодически встречающимися характерными столбами, железнодорожные пути, луноход уже уверенно двинулся в сторону востока. На рассвете обнаружилось, что гнетущий туман исчез. Воздух стал совершенно прозрачным, и видно было очень далеко. Когда наступил день, то стало очевидно, что местность уже не такая равнинная как раньше. А далеко на горизонте забрезжили подпирающие свод тяжелых и ленивых туч силуэты гор.

– Урал. – С каким-то трепетом в голосе произнес Варяг.

И было отчего трепетать. Этот хребет был символической отметкой на их пути. Континент, именуемый Европа, заканчивался. Впереди огромная Азия. Сибирь. Чукотка. Берингов пролив. Северная Америка. Аляска. ХАРП!

30. ЦАРСТВО РЕНТГЕН

…Эта группа связистов, стали из-за своего прибора настолько невменяемой, что нам пришлось забаррикадироваться от них гермодверью и отгородиться от того узла нашего бункера, наверное навечно. Наше жизненное пространство становится все уже. Сначала ведь мы, точнее спецназеры контролера, взорвали ход в метро. Куда во всей, царившей после этой эпидемии безумия кутерьме делся Старший Контролер, вообще непонятно. Он бы может и мог пролить свет на это странное безумие, которому подверглись не только его якобы-связисты но и многие из нас. Все это напоминало сюжет какого-то хренового голливудского триллера про зомби и прочую нереальную ерунду. Вон вчера, Крыжовников Витя насмерть загрыз Уткина Виталю. В Витю, словно бес вселился. Да не один, а целая чертова армия бесов. Что оставалось делать? Коновалов застрелил его. Некоторые офицеры считают, что Коновалов сам умом тронулся, если подчиненных отстреливает. Пусть и таких, омразевших. Массовые головные боли продолжаются. Сегодня утром, если верить часам, то было утро, я думал, что у меня мозг окончательно разжиженным стал и через ноздри вытечет. А нет. Отпустило малость. Хотя писать тяжело. Виски давит. Глазное давление повысилось. Иногда просто закрываю глаза, чтоб легче стало. И пишу на ощупь. Так что не обессудьте за хреновый почерк. Сколько протяну, понятия не имею. Но я покрепче других оказался. Может это и плохо? Загнулся бы в числе первых и обрел бы вечный покой. Сегодня продолжил попытки связаться с кем-нибудь по спецсвязи. Тишина в эфире. Однако «Янус» по ГЛОНАССу снова вышел на связь…