Коллектив Авторов - «СНЕЖНАЯ КОРОЛЕВА И ЕЕ ВЛАДЕНИЯ»

- Да ладно, сам-то как? Когда тебя уже с этой глуши переведут, поближе к людям?

- А хрен его знает… -неопределенно махнул рукою Александр. - Я уже и привык почти… Затягивает суета эта!

Пилот увидев, что его попутчик прибыл, задвигался. Видно было, как щелкал тумблерами, двигал какие-то рычаги, затем раздался низкий гул и лопасти медленно пришли в движение. Друзья с сожалением посмотрели на вертолет - даже поговорить толком не дали. Алексей подхватил с земли, закинул на плечо сумку и пошли к вертушке. Александр поморщил лоб и перешел к делу…

- Так, чтобы ничего не забыть… Дом тот построили для генералов, но после двух несчастных случаев идея отдыха в глухой тайге утратила привлекательность и желающих уже давно не наблюдается. Сухпайка и тушняка тебе на год хватит, сахара и чая в избытке. В пристройке дизельный генератор, подключенный к закопанной бочке с салярой. Горючки ему хватит на мама не горюй. Рядом речка, рыбой кишит. Ружье я положил в твои вещи, которые вчера приехали. Патронов в заимке тысячи -последний генерал был любитель пострелять, набрал на три месяца, а сам и полтора не продержался - с катушек съехал. Все-таки я думаю, что полгода это ты зря. Три месяца максимум. Места там говорят плохие… Два последних постояльца про снежную королеву какую-то по дороге в психушку бормотали. Кстати о психушке, в километрах в десяти выше по реке старик живет, странный, кто такой неизвестно - неразговорчивый, но и не беспокойный.

Пока майор излагал другу эту информацию, они подошли к самому вертолету и стояли пригнувшись под набирающими обороты лопастями, последние слова приходилось выкрикивать. Пилот помахал рукой, показывая вверх, пора - и так задержка вышла. Майор залез в карман, вытащил металлический цилиндрик с кнопкой посередине, протянул Алексею.

- На! Случиться чего, нажмешь. У нас это для пилотов, при катапультировании чтобы нашли. Нажмешь -в течение пяти часов прилетят. Ай, бля, совсем забыл!

Александр потянулся к поясу и отстегнул солдатскую флягу, помахал ею пилоту. Тот только развел руками, мол, святое, подожду. Санек поспешно открутил крышку, глотнул, и, занюхивая рукавом, протянул Леше. Тот хлопнул по плечу - за встречу и бывай. Выпил, выдохнул! Писатель, пригнувшись, полез в вертолет, а офицер побежал прочь, подгоняемый взбесившимся воздухом. Через минуту вертолет тяжело взлетел и напористо лопоча, потянул за лес.

Странная все-таки эта лесная гармония -в хвойно-мшистую таежную тишину великолепно вписывается и бешенный всплеск тайменя, и хлесткий треск падающего сухостоя. Но едва слышный скрип металлических петель избушки впивается в эту тишь, как заноза под ноготь.

Алексей поморщился, в который раз обещая себе капнуть на визгливое железо каплю масла, двинул защелкой и замер озираясь. Слева шумела река, справа лес. Писатель поправил ружье на спине и уверенной поступью зашагал влево. Сосны расступились, песок под ногами медленно крупнел, превращаясь в речную гальку. Леша тоскливо посмотрел на узкую полосу оголившегося по случаю редких дождей речного дна, выложенного как плиткой округлыми камнями. Жаль, только, что они не такие же ровные как итальянская керамика, и притом кое-где пересыпаны внушительного вида валунами, через которые лезть не особо приятно, хотя и необходимо. Алексей с обидой бросил взгляд на чернеющий над рекою лес, но мужественно отогнал видения, шагающего себя по мягкому ковру мха, и двинулся по камням.

Лес Алексей не любил. То есть любил, но боялся. Он всегда завидовал людям, видящим в таежной чащобе лишь группу растений, произрастающих в непосредственной близости друг от друга и являющих собою некую экосистему. Как все просто - раз и по полочкам. И ничего таинственного… Но Алексей знал, что это не так. Что прячется там какое-то "нечто". Вот, идешь ты по лесной тропинке - солнышко, птички, цветочки. Мысли где-то далеко… И вдруг, - бах! - Осознаешь что стоишь, повернувшись туда, откуда пришел, бешеными глазами смотришь в чащу, волосы по всему телу дыбом, а сердца несколько секунд словно и вообще нет, зато потом оно, с цепи сорвавшись, яростно колотиться, заглушая собой прочие звуки. С трудом справляясь с впрыснутым в кровь адреналином, успокаиваешься и ругаешь свой мозг за неадекватные выкидоны. Но причем тут мозг? Это не он, это инстинкты изволят шалить, черпая из генетической памяти встречи с каким-нибудь саблезубым тигром или, если брать всего лишь каких-то полсотни поколений назад, с лешими и вурдалаками. А мозг медлителен и неповоротлив. Он только и делает, что подыгрывает воображению, заставляя кочки и коряги принимать облик притаившейся нечисти. Вот уж действительно писательское счастье - идешь себе вверх по речке, с камня на камень перескакиваешь, а вокруг тебя разворачиваются сценки из недоступного обычному человеку мира.