Георгий Катков - Февральская революция

Командный состав никуда не годится... Все чувствуют в армии, что без всяких причин дела пошли хуже: народ великолепный, снарядов и орудий в избытке, но не хватает мозгов у генера­лов... Ставке никто не доверяет, так же, как и ближайшему начальству... Мы готовы умирать за Россию дня родины, но не для прихоти генералов... У нас и солдаты, и офицеры одинаково думают, что если порядки не изменятся - мы не победим. Надо на все это открыть глаза.7

В результате всех этих впечатлений рьяный председатель Думы послал Брусилову "Записку", которую Брусилов препроводил в Ставку.

В "Записке" Родзянко говорит:

1. Русское высшее командование либо не имеет заранее под­готовленных планов операций, либо, если их имеет, то их не выполняет (Ковельская операция).

2. Высшее командование не умеет или не может организовать крупную операцию на вновь открывающемся фронте, частью за не­имением достаточных сведений, частью за полной хозяйственной беспомощностью военных властей (Румынская операция).

3. Высшее командование не имеет единообразных методов оборо­ны и нападения и не умеет подготовлять наступление.

4. В деле назначения и смены командного состава нет системы, и назначения на высшие посты носят чисто случайный характер, благодаря чему посты занимаются лицами, не соответствующими занимаемому посту.

5. Высшее командование не считается с потерями живой силы и не проявляет достаточной заботливости о солдатах.

Вслед за этим обвинительным актом идут длинные сетования по поводу недостатков военных операций 1916 года, и в заключение Родзянко говорит:

Если та же обстановка сохранится до весны, когда все ожидают либо нашего наступления, либо наступления германцев, то успеха летом 1917 года, как и летом 1916 года, ожидать не приходится.8

Несомненно, брусиловское наступление в 1916 году стоило огромных потерь. Весть о них пронеслась по всей России, и не только Родзянко сокрушался о крупных потерях и сомневался в их необходимости. Еще одним критиком бьш Распутин. Но, в то время, как в патриотизме Родзян­ко никто не сомневался, Распутина впоследствии обвинили в том, что он действовал в интересах немцев, пользуясь потерями как предлогом.

чтобы остановить брусиловское наступление. Родзянко в то время не подвергался таким обвинениям, и только через много лет военный историк Головин, цитируя приведенные выше параграфы из "Записки" Родзянко Брусилову, замечает:

Читая теперь эти строки, трудно даже представить себе, что они написаны после величайшей из побед, равной которой не было одержано за 1914,1915 и 1916 годы ни одним из союзников.9 Нечего и говорить, что подобные приговоры председателя Думы не располагали к нему Алексеева. После образования Временного правитель­ства Родзянко предостерегал его членов против назначения Алексеева Верховным Главнокомандующим армии.10

§ 5. Состояние армии к концу 1916 года.

Безусловно, о моральном состоянии армии, ее снабжении и качествах командования Родзянко судил под влиянием настроений, господствовавших в тылу, под влиянием мнений, которые высказывались сопровождавшими его Коноваловым и Терещенко, увлекаемый склонностью самоуверенного, но плохо осведомленного ума высказывать окончательные суждения по любым вопросам. Его оценка прямо противоположна оценке генерала Нокса, компетентного британского специалиста, состоявшего во время войны при русской армии. Согласно Ноксу:

Перспективы кампании 1917 года были еще более блестящими, чем прогнозы летней кампании, делавшиеся в марте 1916 года... Русская пехота устала, но меньше, чем год назад. ... Запас оружия, боеприпасов и технического оборудования, почти по всем статьям, был значительнее, чем даже при мобилизации, и гораздо значительнее, чем весной 1915 или 1916 года. Впервые приобрели ощутимые размеры иностранные поставки... Коман­дование улучшалось с каждым днем. Дух армии был здоровый, крепкий... Нет сомнения — если бы не развал национального единства в тылу, русская армия могла увенчать себя новой славой в кампании 1917 года, и ее напор, сколько можно судить, мог обеспечить победу союзников к концу года.11

Вопреки оптимистической оценке, которую генерал Нокс дал состоянию русской армии, положение сложилось угрожающее: ресурсы страны были истощены. Как ни странно, это прежде всего относилось к резерву рабочей силы. Мобилизация в России была проведена чрезмерная, и дальнейшая утечка рабочей силы в армию грозила парализовать работу военной промышленности и транспорта. Законодательные органы предостерегали против нового набора, которого требовала Ставка. Члены Государственного Совета и Думы, заседавшие также в Особом Совещании по обороне, представили аргументированный доклад, в котором протестовали против дальнейшей мобилизации и предлагали альтернативные меры по повышению боеспособности армии. Ставка отклонила их доводы, сознавая, тем не менее, что призыв следующего возраста в конце 1916 года встретит сильную оппозицию.