Константин Романенко

Постоянное хождение и ведшиеся в задних рядах вполголоса разговоры часто мешали работе, но Гитлер обычно не возражал против этого. Заслушав доклады, он сообщал свои решения относительно следующего дня. При этом он лишь иногда прислушивался к предложениям генералов. Как правило, еще до начала оперативного совещания у него уже было сложившееся мнение».

Подобную обстановку описывает и уже цитировавшийся Шпеер: «Из-за присутствия большого количества людей в сравнительно маленьком помещении всегда был спертый воздух, из-за которого я – как и многие другие участники совещания – очень быстро уставал... Своим собеседникам Гитлер обычно не давал даже слова сказать и удачно избегал обсуждения спорных вопросов.

...Все решения были уже предопределены заранее. Гитлер всегда соглашался вносить в свои планы только незначительные изменения. «Гения, – утверждал Гитлер, – может распознать только гений...»

Нет смысла продолжать описание делового стиля фюрера немецкой нации, и неискушенный читатель вправе ожидать нечто подобное от Сталина, тоже проводившего множество встреч в своем кремлевском кабинете.

Здесь, в кабинете вождя, решались все основные вопросы, касавшиеся политических, экономических, хозяйственных, оборонных и других проблем страны. Совещания с большим числом приглашенных участников проходили в Свердловском зале Кремлевского дворца. 19 декабря 1938 года там состоялось заседание Главного военно-морского совета.

На нем присутствовали И.В. Сталин, В.М. Молотов, А.А. Жданов, К.Е. Ворошилов, а среди выступавших были М.П. Фриновский, И.С. Юмашев, В.П. Дрозд, Г.И. Левченко, Н.Г. Кузнецов. Сталин внимательно слушал выступления, бросая по ходу реплики или замечания. Они воспринимались как указание, вместе с тем он стремился досконально разобраться в мнениях руководителей флота по вопросам морской доктрины в связи со строительством новых кораблей.

Он осмысленно смотрел на вещи. В частности, он критиковал формулировку о «сложных формах боя», записанную в приказе о боевой подготовке на 1939 год. Его мысль сводилась к следующему: «Сложный бой возможен в будущем при наличии линкоров, крейсеров и других крупных кораблей, а пока мы еще на море слабы, и задачи нашего флота будут весьма ограниченными. Понадобится лет восемь-десять, пока мы будем сильны на море».

Обсуждались вопросы закупки за границей нескольких учебных кораблей, строительства военно-морских баз, вспомогательного флота, судоремонтных заводов, подготовки кадров для создания большого флота. Слова не бросались на ветер. Строительство бурно развернулось на всех флотах.

Заместитель командующего Тихоокеанским флотом Кузнецов в докладе на совещании коснулся неприятного события. Во время шторма погиб строящийся эсминец. Сталин посуровел, и все ждали, что разразится гроза.

– Вы считаете, что было предпринято все для спасения корабля? – спросил он.

– Все, – лаконично ответил Кузнецов.

Сталин дослушал доклад молча, не прерывая. Гроза не прогремела».

Такие совещания у Сталина стали рабочей практикой, и они неизменно завершались деловыми результатами. После совещания Кузнецов и Жданов выехали в командировку на Дальний Восток, чтобы на месте рассмотреть возможность переноса торгового порта из Владивостока в Находку. И уже вскоре в стране появился новый порт.

В начале этого же года в Овальном зале Кремля были собраны все, кто проявил себя как авиационный конструктор или изобретатель или вносил предложения, касавшиеся авиации. В президиуме сидели Сталин, Молотов, Ворошилов. Среди присутствующих находились нарком авиационной промышленности М.М. Каганович, конструкторы В.Я. Климов, А.А. Микулин, А.Д. Швецов, С.В. Ильюшин, Н.Н. Поликарпов, А.А. Архангельский, начальник ЦАГИ М.Н. Шульженко.

Совещание вел Молотов. Выступавшие один за другим поднимались на трибуну. Сталин молча расхаживал по залу. Он курил трубку, и со стороны могло показаться, что, погруженный в свои мысли, он не принимает участия в происходившем. Но так могло показаться лишь со стороны.

«Мне запомнилось, – вспоминал Яковлев, – что начальник НИИ ВВС Филин настойчиво выступал за широкое строительство четырехмоторных тяжелых бомбардировщиков «Пе-8». Сталин возражал: он считал, что нужно строить двухмоторные бомбардировщики, и числом побольше. Филин настаивал, его поддержали некоторые другие. В конце концов Сталин сдался, сказав: «Ну, пусть будет по-вашему, хотя вы меня не убедили».