Константин Романенко

Таким образом, в статистике содержащихся за контрреволюционные преступления в 1937 году появилось «новых» заключенных 164 434 человека и в 1938 году – 363 590 человека. За два года это составило 528 024 человека. Причем преступления, ранее считавшиеся чисто уголовными, теперь стали квалифицироваться как контрреволюционные.

Но для полноты оценки результатов репрессий до войны обратим внимание на графу «убыль», которая суммирует уровень репрессий как естественную смертность, расстрелы и побеги. С 1919 по 1929 год и с 1930 по 1933 год данные представлены среднестатистическими величинами, а с 1934 года – фактическими. И для наглядности сведем эти данные в таблице 4.

Таблица 4

УБЫЛЬ ОТ РЕПРЕССИЙ В РЕЗУЛЬТАТЕ СМЕРТНОСТИ, РАССТРЕЛОВ И ПОБЕГОВ

Даже простое сравнение уровня потерь от репрессий 1937 года с другими годами предвоенного десятилетия говорит об искусственном, надуманном возведении его в ранг «репрессивного». Между тем, по данным Б. Валентинова (публикация «Пора очнуться от спячки» – «Советская Россия»), в период реформ Ельцина только количество убийств в России составило: 1994 г. – 32 300, 1995 г. – 31 700, 1996 г. – 29 400, 1997 г. - 26 300, 1998 г. – 29 600. Но и в 2001 году убито 30 000 человек.

Даже если в период разгула демократии за спиной каждого киллера стояло лишь по два человека, то за эти убийства можно было осудить ежегодно к высшей мере наказания по меньшей мере около 90 тысяч преступников! На таком фоне изображение 1937 года как репрессивного беспредела – не более чем банальный миф.

С такой же тенденциозной нечистоплотностью в историографии был сфабрикован и миф о разгроме перед войной Красной Армии. Он представлял собой особую статью политического и исторического подлога Хрущева и его лакеев.

Конечно, разоблачение во второй половине 1937 года заговора в армейской среде не могло не повлечь за собой чистку начальствующего состава. Но, как указывалось выше, чистка армии началась еще в начале года под руководством начальника Политуправления РККА Гамарника и начальника Управления по комначсоставу Фельдмана. И к ноябрю из рядов Вооруженных сил было уволено 13 811 человек, но арестовали из них только 3776 военнослужащих.

Между тем на 1 января 1937 года командно-начальствующий состав Красной Армии составлял 206 250 человек . Однако случившееся не могло не вызвать инсинуаций и кривотолков. Поэтому Сталин не оставил без объяснения те глубинные процессы, которые произошли в результате кадровой чистки.

Выступая в конце мая 1941 года на расширенном заседании Политбюро, он говорил: «Враги в провокационных целях распространяют слухи, что якобы в результате ликвидации иностранной агентуры в стране полками и дивизиями командуют люди недостаточно грамотные в военном деле, быстро выросшие от лейтенантов до генералов. Это клевета. Причины увольнения: пьянство, хищения, грубые нарушения военной дисциплины, по возрасту, по болезни.

За связь с троцкистскими организациями были уволены 10 тысяч человек. Из числа уволенных к расстрелу приговорены 79 человек, однако расстреляны лишь 17 «махровых» контрреволюционеров».

Нет, вождь не разбрасывался кадрами. Наоборот, он не выпускал из своего поля зрения армейскую верхушку; он знал и ее состояние, и ее качество.

Он отмечал: «Командующие войсками округов и армий – это на 100 процентов исключительно опытные в военном отношении генералы – участники Гражданской войны, служащие в Вооруженных силах не менее 20 с лишним лет. 89 процентов командующих войсками, 53 процента членов Военных советов округов, 71 процент командующих армиями, 65 процентов членов Военных советов армий, 88 процентов начальников штабов округов и 100 процентов начальников штабов армий имеют высшее образование...»

Впрочем, Сталин не скрыл и негативной стороны вопроса. Он указывал: «В ходе своевременного и правильного очищения наших Вооруженных сил от проникшей в них иностранной агентуры товарищ Ворошилов и его заместители по наркомату обороны явно перестарались. Доверившись «информации», которую получали от бывшего наркома НКВД Ежова, уволили из Вооруженных сил около 40 тысяч опытных командиров якобы за политическую неблагонадежность. Большинство было уволено под прикрытием ставших модными лозунгов: за связь с врагами народа или за потерю бдительности.

Достаточно было НКВД СССР установить, что среди знакомых военнослужащего или среди тех, с кем он повседневно общался по службе, оказался разоблаченный агент иностранной разведки, чего он, конечно, не знал и знать не мог, чтобы такого командира немедленно увольняли из Вооруженных сил.