Константин Романенко

И все-таки, не отказываясь от сказанного, можно согласиться с идиотским утверждением советских пропагандистов, что февральско-мартовский пленум стал основанием для репрессий. Но не в принятом понимании. Он показателен тем, что все выступившие на нем с агрессивными призывами о развертывании «поисков врагов» (кроме Хрущева) впоследствии были репрессированы как враги народа! И в этом проявилась очищающая историческая логика.

Конечно, в тридцать седьмом году у Сталина были свои расчеты, но не происки оппозиции беспокоили его. Его тревожило зарождение новой бюрократической элиты. Когорты людей, превращавшихся в несменяемых функционеров и несущих в себе реакционное начало, с которым он упорно боролся в молодости.

Этот год действительно должен был стать переломным, и суть намерений вождя сводилась к простой мысли: на основе реформ, за счет внедрения системы закрытого, тайного голосования при выборах как партийного руководства, так и Верховного Совета СССР осуществить действительную демократизацию управления страной. Произвести смену правящего слоя, заменив полуграмотных представителей «старой гвардии» на новые, образованные, молодые кадры.

Сразу после пленума начались выборы в низовых районных парторганизациях. Однако несмотря на резолюцию, принятую по докладу Жданова, первые секретари пытались «проводить их по-старому, используя списки, избегая обсуждения каждой кандидатуры, принуждая голосовать открыто».

Похоже, что некоторые секретари просто не поняли существа новых принципов выборов. 20 марта Косиор телеграфировал Сталину: «Поскольку выборы парторганов в областях начались, прошу дать указания по неясным еще вопросам:, выбирать ли открытым либо тайным голосованием парторгов и делегатов на партконференции и членов бюро парткомов».

Сталин ответил кратко: «Все выборы проводятся путем тайного голосования». В тот же день в регионы ушло циркуляционное письмо Политбюро, в котором указывалось: «Воспретить при выборах партийных органов голосовать списком. Голосование производить по отдельным кандидатурам, обеспечив при этом всем членам партии неограниченное право отвода кандидатов и критику последних. Установить при выборах партийных органов закрытое (тайное) голосование».

Но даже после этого категорического требования на местах допускались искажения демократических принципов выборов. Тогда 8 мая Политбюро утвердило еще одно постановление: «О нарушениях порядка оглашения результатов закрытого (тайного) голосования».

В нем говорилось, что «при оглашении результатов тайного голосования счетные комиссии не сообщают количество голосов «против», полученные членами ЦК ВКП(б) при голосовании их кандидатур». При этом требовалось: необходимо «полностью устно (не в печати) оглашать результаты голосования, кого бы оно ни касалось ».

Однако партийный аппарат на местах не был послушной массой, слепо следующей указаниям ЦК. Наоборот, этих людей, прошедших горнило революции и Гражданской войны, было далеко не просто остановить. В насилии по отношению к конкурентам, представлявшим, на их взгляд, опасность, они шли на крайние меры. И Сталину приходилось неоднократно вмешиваться, чтобы остановить инициаторов бездумного, огульного избиения партийных кадров.

Об этом свидетельствует его секретная переписка. Еще 22 января 1937 года на имя секретаря Камчатского обкома В.А. Орлова ушла шифрограмма: «Получена жалоба Савина (начальника политотдела) о травле Савина и покровительстве Разгонову с вашей стороны. Савин известен Центральному комитету партии как человек честный. Жалоба Савина производит впечатление документа объективного. Просьба дать объяснение секретарю крайкома Варейкису, копия ЦК партии и ждать решения вопроса от крайкома».

9 февраля Сталин обращается к секретарю Свердловского обкома И.Д. Кабакову: «Вы допустили преступление, исключив из партии Федорова за заявление о том, что к наркому не попадали его сообщения и нарком не реагировал на них. Надо было сначала проверить заявление Федорова, а потом обсудить его. Предлагаю отменить немедля решение ячейки об исключении, не трогать Федорова, проверить фактическую сторону его заявления и сообщить результат в ЦК».

Подобное требование ушло 12 февраля секретарю Воронежского обкома Е.И. Рябинкину: «Начальником Юго-Восточной дороги назначен Чаплин. У него были в прошлом некоторые грешки, но он давно ликвидировал их. ЦК верит, что Чаплин будет честно и умело вести работу. Просим оказать ему полное доверие и оградить его от возможных придирок. Хорошо бы ввести его в обком и обеспечить ему участие в партийных органах. Сталин».