С.Г. Кара-Мурза - Статьи 1988-1991

Медвежья услуга арендаторам усугубляется и тем, что все, кто еще не уверовал в их благость, подвергаются массированному обклеиванию таким количеством ярлыков, что и заступаться за них неприлично. И.Васильев даже похваливает коллег: «Тут, надо сказать, пресса бьет довольно прицельно — мотивы сопротивления «разоблачены»: это и зависть соседей к чужим заработкам, и нежелание расставаться с твердыми окладами разного уровня управленцев, и пристрастие к административным методам чиновной братии, и амбиции руководящих посредственностей, и многое другое. Букет весьма разнообразный и не очень как говорится, благоухающий».

В своей идеализации честного, упорного крестьянского труда наших арендаторов И.Васильев вполне созвучен популярному на Западе в 70-х годах идейно-культурному течению неорурализма . Видимо, и наши арендаторы, и создатели сельскохозяйственных коммун во Франции нуждаются в сходных идеологических построениях, чтобы укрепить свой дух в действительно нелегкой работе, в столкновениях с далеко не всегда благосклонным социальным окружением, чтобы внедрить определенные нравственные ценности в сознание детей, вовлекаемых в крестьянский труд. Но тогда тем более важно присмотреться к опыту неоруралистов, проследить эволюцию их этико-культурных установок и доступными нам методами стараться ослабить действие социальных и социально-психологических факторов, ведущих к углублению конфликта. У неоруралистов акцент на нравственном, ценностном смысле их возвращения к земле, к крестьянскому труду в его изначальном смысле, с признаками монастырского послушничества привел к элитизму, к нарастающему противопоставлению себя как сообщества праведников остальному миру (у нас этот мир населен «лентяями, завистниками, разного рода управленцами»). В этико-культурном отношении неоруралисты отрицают ценности эпохи Просвещения и возвращаются к эпохе средневековья (к ценностям «первой волны» цивилизации), даже в семейном укладе придавая большое значение воспроизведению традиционных патриархальных отношений с их иерархией и авторитарностью. К такой же этико-культурной эволюции подталкивают арендаторов многие публицистические выступления. Конечно, социально-экономическая суть явления пробьет себе дорогу, но зачем же создавать ей дополнительные трудности в духовной сфере?

Каждый, кто воспользуется социалистическим плюрализмом мнений и хотя бы про себя усомнится в аренде, может выбрать себе любой эпитет, из тех, которыми И.Васильев наградил представителей «неблаговонного букета». Остается, правда, нераскрытым многозначительное « и многое другое ». А в нем-то и кроются самые непростые вопросы. Так, все настойчивее идут разговоры о передаче земли в аренду в вечное пользование с правом наследования. Явочным порядком это уже осуществляется в некоторых случаях, и на совещании с кооператорами в ответ на сетования, что отсутствует разрешающий такую практику закон, Горбачев им ответил: «Узаконим!»

Радует такая уверенность в том, что Верховный Совет СССР безоговорочно поддержат идею раздать землю в вечное владение отдельным лицам. И все же, вдогонку уже, видимо, принятому решению кардинально изменить аграрную политику СССР хочется спросить: кто будет нарезать землю, по скольку и исходя из каких критериев? Может быть, уже где-то составляются списки? И не увидим ли мы здесь ту же картину: директора заводов становятся председателями кооперативов и акционерных обществ, председатели колхозов и райисполкомов — вечными владельцами лучших земельных угодий? И нельзя ли нашему институту, которому дали на садовые участки по шесть соток болота, прирезать соток по пятнадцать хорошей земли?

Пока земля является еще общенародным достоянием и важнейшей производительной силой, нет ничего криминального и в том, что граждане СССР (собственники земли) интересуются тем, как будут формироваться доходы арендаторов — ведь это они сдают землю в аренду! Но этот вопрос вызывает просто взрывную реакцию. Вот как расправляется с ним писатель Леонид Лиходеев: «А сколько он заработает? — спрашивает развращенный многолетними подачками (где бы ни работать — лишь бы не работать) всесоюзный обыватель» («Правда», 15.6.1988 г.). Во дает коммунистическая газета!

При всем уважении к нравственным ценностям должен заметить, что мы часто используем морально-этические оценки как палочку-выручалочку в тех случаях, когда не можем быстро осмыслить экономическую сущность явления. Например, если мы вводим хозрасчет и рыночные отношения, то странно звучат упреки в групповом эгоизме по адресу предприятий, которые пользуются своими хозрасчетными правами и повышают рентабельность за счет увеличения выпуска дорогих товаров. На мой взгляд, рынок и есть способ удовлетворения эгоистических интересов. Если же предприятия имеют возможность вздувать цены, то регулировать эту тенденцию лучше не административными рычагами или моральными оценками, а стимулируя увеличение производства и разрушая монополию. Если же для этого у нас нет возможности, то лучше вернуться к жесткому планированию и ввести карточную систему. Вряд ли правильно апеллировать, как этот делают многие читатели в своих письмах, к партийным органам, призывая их приструнить руководителей-коммунистов. Что будет, если с помощью партийной дисциплины мы поставим в худшие экономические условия заводы, которыми руководят члены партии? Единственным результатом будет их переизбрание и замена беспартийными директорами. Такой партийный контроль — разновидность все той же административно-командной системы.