Валерий Смирнов - БЕЛЫЙ ВОРОН

– А при чем здесь ты? Я за тебя с Сережки спрошу, снова лишу его премии как председателя нашего профсоюзного комитета. За то, что он плохо провел среди тебя воспитательную работу.

Глаза Константина тут же приняли форму окон в моем кабинете.

– Опять что-то выкинул, паскуда малая? – нежным тоном продолжил я. – Если тебя досрочно выпихнули из больницы, которая в таких сладких пациентах нуждается, пусть они и валяются в общей палате, значит те греки имели море удовольствия по сравнению с твоими очередными фортелями. Колись, чита комнатная, опять анатомию медсестричек полез изучать или уже на санитаров перешел?

– Ну что вы, – Костя прижал ручонки к груди и захлопал ресничками своих кукольных глазок. – Как вы могли такое подумать? Там же рядом моя жена. Я так хотел ее видеть… Это же самый настоящий беспредел, мужа к жене не пустили. Я вам так скажу…

– Нет, это я тебе скажу. Правильно сделали. Ей после твоих примочек-загулов на ноги встать требуется. Она б, рожу твою увидев, снова б рецидив подцепила. Или отхайдохала тебя по второму разу… Видишь серебряную флягу твоего дружбана на шкафу?

Константин ожесточенно закивал головой.

– С одним сигнализатором я уже разобрался. А теперь, пока Рябова нет, быстро колись. Давай, в лучшем виде. Может, я тебе подарок сделаю. Будешь смотреть на елочку со стороны, причем не натянутым на задницу глазом.

– Это все из-за Нового года, – быстро замолол Костя. – И из-за Рябова. Говорит, что нам детей надо, тогда… Ну да, если Снежана не против, я уже согласен.

Мне сразу стало ясно, отчего Рябову потребовались Снежанкины роды. Это Сережа обо мне заботится. А может, и вправду: только благодаря появлению наследника Костя станет вести себя несколько иначе? Ведь из всей окружающей среды он мирно сосуществует с моим сыном; больше того, они друг в друге души не чают. Две разнокалиберные пакости во всем и всегда находят общий язык, а после их последних игр мне пришлось менять мебель в собственном доме. Представляю, что он учудил в больнице, стены хоть целы остались?

– Нет, Костя, – говорю гораздо спокойнее, и начальник отдела снабжения слегка распрямляется в кресле.

– Тебе еще рано детей заводить, вас двоих многовато будет для одного города… Если, конечно, ребятенок в папашу пойдет.

– Да не нужен он мне, – слегка помотал перебинтованной головой мой вечный подзащитный, – я и так пострадал из-за малых гадов… Да, а вы что думали? Это я? Это они…

– Так где ты своих, так сказать, коллег нашел?

– Как где? В больнице. Мне же Рябов прямо фашистские меры придумал, в общей палате, концлагерь представляете?

– Нет, не представляю.

– Вам повезло. А там каждый гад храпит, пердит, стонет, воет, на нервы действует. Вот я с больной головой не выдержал. Думал, вообще мозгами двинусь на всю катушку. Ну и пошел прогуляться к железнодорожным детям. Думаю, раз Рябов говорит, что мне пора стать отцом, так надо к этому привыкать постепенно. Если бы не он, я бы стал туда ходить? Делать нечего! Ну и что? Я же, как всегда, в лучшем виде… Детям плохо, им все болит, Новый год на носу, вот и пришел, стал с ними стишки разучивать… К празднику… Чтоб врачей поздравить… Не я, а они. Так разве это дети? Они своими рельсами по голове двинутые… Я же им сказал говорить на Новый год, когда меня уже выпишут, а они в тот же день этому малоумному стихов начитали… Он такой дурной, юмора в нем не ночевало. Ну и выписал меня, черт с ним, этим козлом, дома доболею…

– Вряд ли, – с сожалением смотрю на Костю. – Рябов не позволит, чтобы ты мучался, он милосердие проявит, одним ударом пресечет все твои земные страдания. Представляю себе, чему ты детей обучал. Интересно, кого они поздравляли?

– Кононенко этого козлиного, – выпалил Костя, – ему яйца оторвать пора… Такой дефект, торчит на хорошем месте, а без копейки денег.

– Мариночка, – ткнул я кнопку селектора, – где мой кофе? И потом соедини с главврачом больницы железнодорожников.

Когда Марина внесла поднос, несколько оживший Костя тут же всем своим видом показывал: его возвращение на тот свет – дело нескольких минут, хотя в этом году секретарша ни разу его не стукнула.

– Здравствуйте, доктор, – поздоровался я, услышав в трубке приятный баритон Кононенко, – вы нас извините, сами понимаете, травма головы… Да, конечно, ну что вы, вам спасибо… Ага… Да, с ним явно что-то не то, записываю… Еще раз… Андреев, понял. Спасибо, господин Кононенко, с наступающим…

Я положил трубку на место и чересчур ласково посмотрел на начальника отдела снабжения.