Валерий Смирнов - БЕЛЫЙ ВОРОН

Шеф группы маркетинга спокойно выдавал свои соображения, доказывая, какой огромный объем аналитической работы он успел проделать всего за сутки, а я отчего-то подумал о другом. Оборот оборотом, но ведь не хвататься за зелень директор разгромленной фирмы просто не мог. А как иначе: ментам подари, в налоговой дни рождения случаются, пожарник опять же, телефонист, районный совет народных депутатов, ЖЭК – все в конкретном внимании нуждаются. У такого внимания явно зеленый оттенок, зачем тогда вспоминать, какой цвет купюр предпочитает крыша.

– Основной вывод, – перебиваю плавную речь своего аналитика.

– “Олли” заказали. Она здорово перехватывала клиентов сразу у нескольких фирм. Кто именно заплатил – пока неизвестно.

Необычный случай. Конкурентная борьба с довольно спокойным концом. В конце концов Юрика не расстреляли киллеры, жив остался, а то, что фирма разгромлена, из тюрьмы Ланда с голым задом выйдет – это только приятная частность. Главное – его клиенты пойдут косяком в другие фирмы.

– Прежде были попытки ментовских наездов на “Олли”?

– Ни разу, – бросил главный инженер. – Зато год назад их забомбили. Ночью, со взломом. Вынесли товара на пятьдесят штук.

– Заявление подавали?

– Нет. В таких случаях менты требуют, чтобы фирма перевела на их счет тридцать процентов от суммы похищенного, – ответил шеф группы маркетинга. – Даже если поиски не увенчаются успехом – деньги их.

– Эти два случая связываются?

– Вполне, – ответил юрист. – Еще одна подробность. Следователь предлагал Ланде свою кандидатуру адвоката.

Главный инженер снова не выдержал и заржал, словно конь, которому воткнули шпору в задницу.

– Вот суки, от жадности никак не лопнут, – булькающим голосом поведал он, машинально нащупав флягу за пазухой, – мало, что им за “Олли” забашляли, так еще решили на пару с адвокатом подоить набушмаченного фраера.

– Крыша фирмы?

– Элементарная горизонталка, – поморщился специалист по маркетингу.

– Чья бригада?

– Гуся.

– Данные на группировку?

Главный инженер отрицательно покачал головой.

– Спроси Рябова. Он с ментами дружит.

– Значит так. Свяжешься с коммерческим директором, эти данные мне нужны на утро. Ланду будем вытягивать на подписку. Здоровье у него до того расшатано, что в любой момент может окачуриться, не дождавшись справедливого народного суда. Дело рассыплем за недостатками улик.

– Не получится, – качнул головой Степанченко, – он сказал лишнее.

– Менты проводили операцию своими любимыми штучками?

– Можно подумать, они умеют иначе, – снова с некоторой долей брезгливости в голосе ответил шеф группы маркетинга.

– Тогда получится, – не соглашаюсь с выводами адвокатуры. – Чтобы за наши бабки и не получилось? Я не говорю о том, что Юрик на суде может торпедировать работу следствия. Но сейчас, если менты останутся несговорчивыми, пусть катит телегу прокурору. Ой, господин прокурор, хранитель закона, только на вас и уповаю. На фирму мою, которая государству агромадные налоги платит, поддерживая тем самым стабильность в обществе и выплаты субсидий малоимущим, свалились злые менты. Они влетели, аки собаки бешеные и орали: “Руки на стенку! Ноги врозь! Всем стоять, где их стояло! Шаг влево – огонь на поражение без предупреждения!” Тут я со здоровьем своим слабым от такого-то сталинского беспредела отключился и что-то молол в прострации. Как сейчас помню, молол: “Без адвоката слова не скажу”. Но менты, нарушая законность, допустили адвоката Степанченко спустя трое суток после того, как меня день-ночь мордовали на допросах… Кстати, сейчас лупят? Я не имею в виду руками тех, в камере.

– Нет, его пальцем не тронули, – успокоил меня адвокат.

– А раз не тронули, это еще ни о чем не говорит. Потому, прокурор дорогой, хотя менты меня не били, как они это всегда делали, но грозились такими пытками, что у меня, болезненного, нервный припадок приключился. И я, лишь бы меня не трюмили, повелся на их рассказы, хотя с детства усвоил: чистосердечное признание увеличивает срок наказания. А потому отказываюсь от самооговора только сейчас, сидя на подписке о невыезде. Как маме родной колюсь вам, дорогой прокурор, уже кто-кто, а вы знаете, какие смертельные инфаркты случаются в тюрьме у взъерепенившихся подследственных. Тем более сердце у меня до того больное, что в любой момент может треснуть. Степан, ты меня понял?

Адвокат молча кивнул готовой. Все верно, мой кабинет не зал суда, здесь можно поберечь красноречие. Зато как Степанченко умеет заливаться на суде – хор соловьев подох бы от зависти.