Гроза Года - моя княгиня-ред.2

- Александр не позволит тебе этого, он всегда тебя любил и будет тебя приглашать беспрестанно. Но дело сделано, ты получил назначение. Теперь нужно подумать, как поступить, чтобы не испортить твою судьбу. Ты иди пока отдыхай с дороги, а я должна подумать. Завтра увидимся,

Княгиня поцеловала внука, а сама долго не могла заснуть, терзаемая тяжелыми мыслями. За ночь она приняла решение.

Позвав утром внука, она потребовала от него дать ей обещание, что он никогда не будет совращать невинных девушек и женщины, с которыми он будет иметь дело, должны сами добиваться его расположения. Для Алексея это было само собой разумеющимся, поэтому он, не задумываясь, поклялся бабушке выполнить ее требование. Анастасия Илларионовна пообещала удваивать содержание, получаемое им от отца, при условии, что князь Николай об этом не узнает. Обрадованный молодой человек попрощался с бабушкой и уехал в столицу. Глядя в след отъезжающей карете, старая женщина думала, что деньги - самое верное средство при решении всех проблем и что если ее любимец будет богат, то в крайнем случае он сможет откупиться от обиженных женщин.

Гусары встретили молодого, красивого и богатого поручика Черкасского со свойственным офицерам элитного гвардейского полка радушием, проявляемым обычно к младшим товарищам. Храбрый, умный и веселый Алексей скоро сделался любимцем офицеров, а поскольку он, к тому же, предоставил свою квартиру на Невском в полное их распоряжение, друзья его просто обожали. Алексей прошел все этапы возмужания, принятые в лейб-гвардии: волочился за дамами, пил и играл, проигрывая колоссальные суммы из своего щедрого содержания.

Несмотря на то, что Наполеон покорял Европу и Россия состояла во всех антинаполеоновских коалициях, гвардия до 1805 года в боях не участвовала. Поэтому первые пять лет службы Алексея прошли в Санкт-Петербурге, где между дежурствами, учениями и смотрами он был частым гостем балов, раутов и приемов высшего света.

Бабушка оказалась права, Александр захватил друга в орбиту своей веселой жизни, и Алексей окунулся в мир безудержных кутежей и сластолюбия. Женщины его обожали, а он обожал их, но слово, данное бабушке, он всегда держал и никогда не подходил близко к незамужним девицам благородного происхождения. Ему хватало других, не очень разборчивых в связях, дам.

К двадцати трем годам его внешность приобрела законченный лоск. Как все мужчины в роду Черкасских, молодой князь был очень высок ростом, с широкими плечами, узкими бедрами и длинными сильными ногами. Он был особенно хорош в своем гусарском мундире с красным доломаном и ментиком, отороченным черным мехом. Лицо его - смуглое, удлиненное, c высокими скулами, правильными чертами и твердым подбородком, разделенным надвое продолговатой ямочкой, было классически красиво. Большие черные глаза, становившиеся то холодными, то ласковыми, то искрившиеся безудержным весельем, сводили женщин с ума. Слава неутомимого и искусного любовника прочно закрепилась за ним в столице. Он был красив, богат, любим женщинами, его любили император и друзья-офицеры. Чего еще желать? Он был счастлив.

Веселая жизнь любимца света кончилась жарким июньским днем, когда из Москвы прискакал гонец с письмом мачехи. Вскрывая сургучную печать, Алексей уже знал, что случилось несчастье, поскольку мачеха всегда вкладывала свои записочки в письма отца, а сейчас его имя на конверте было написано ее собственной рукой.

Действительно, Ольга Петровна кратко писала, что его отец и ее муж, князь Николай Никитич, трагически погиб на охоте, упав с лошади, которая понесла, испугавшись выстрелов. Она просила Алексея выехать незамедлительно в подмосковное имение Черкасских Марфино, где и случилось несчастье. Чернила на листе в нескольких местах расплывались от слез, капавших на бумагу, и видно было, что рука несчастной женщины дрожала.

В письмо мачехи была вложена записка от дяди, князя Василия, написавшего ровным почерком дипломата, что он сам был свидетелем несчастного случая, случившегося с братом. Он обещал позаботиться об Ольге Петровне и девочках до приезда Алексея, а также информировал, что написал письмо матери, княгине Анастасии Илларионовне, и ждет ее приезда.

Алексей выехал через час, он нигде не останавливался, менял лошадей и мчался дальше. На исходе пятых суток он вошел в широкие двери огромного главного дома их подмосковного имения. Всю дорогу молодой человек находился словно в оцепенении, ужас произошедшего не укладывался в его мозгу, но, войдя в дом и увидев завешенные черным зеркала в большом вестибюле, он осознал, что отца больше нет.