Таэль Абзалова - Фантазм

Растерянность немедленно переросла в панику. Парнишку разве что не затрясло: у него на лице было выражение кролика, которого уже начал заглатывать и переваривать удав!

Извечная женская жалостливость, многократно усиленная мощным материнским инстинктом, моментально взяла верх над всеми иными соображениями, да и муж представил юного раба совсем не как домашнюю утварь.

- Айсен, да? - она подошла ближе, доброжелательно улыбаясь и отложив разъяснение обстоятельств до более удобного случая: не грудью же вставать, прямо на пороге требуя объяснений что да как и почему, выясняя отношения на глазах прислуги и детей!

- Ты знаешь наш язык? Это хорошо, тогда тебе будет совсем нетрудно… Меня можешь звать мадам Мадлена, ну а с Фей и Аланом вы уж сами как-нибудь разберетесь.

Мадлена не удержалась и все-таки обняла оцепеневшего паренька, не отводившего от нее завороженного жалкого взгляда, сразу же ощутив, насколько он напряжен: плечи под ее ладонями слегка подрагивали, как перетянутая струна, которая готова вот-вот лопнуть.

- Ты наверняка устал с дороги и проголодался, - мягкие теплые руки успокаивающе поглаживали, в то время как юношу уже уверенно увлекали в сторону кухни, не обращая внимания на робкий лепет, что язык он знает немножко еще, ничуть не устал и совсем-совсем не голоден.

- Идем, Берта найдет тебе что-нибудь вкусненькое, а то ведь ужин еще нескоро! Потом я покажу тебе, где ты будешь жить, - устроишься как тебе нравится…

Прежде чем выйти, Мадлена обернулась на мужа, сумев коротким взглядом выразить множество возникших у нее вопросов, требующих подробных ответов, и получив в ответ столь же краткий кивок, одновременно выражающий согласие вместе с одобрением ее действий в отношении Айсена.

Молчаливый диалог родителей не прошел мимо Алана, очень его обрадовав: ошейник он не заметил, а новый знакомый ему понравился сам по себе, будучи к тому же иноземцем, а значит, давая возможность повыспрашивать о заморских диковинах в свое удовольствие. Мать же могла стать серьезным препятствием для всего этого. Алан не помнил, чтобы она открыто и яростно шла против воли отца, но Мадлена Кер, несмотря на внешнюю мягкость, на самом деле обладала характером железным, и игнорировать ее мнение не рисковал никто, в том числе и супруг. Она была из тех людей, которые обладают способностью единственным словом ли взглядом расставить все по надлежащим местам, определяя, что «годится», а что «не годится». К последнему могло быть отнесено что угодно: от недостаточно свежей выпечки и чересчур костлявой рыбы на обед, выреза платья и необоснованно переплаченного за него портному денье, до недобросовестности кого-либо из мужниных приказчиков и жирной рожи отца Конана, вместо службы шарившего поблескивающими глазками по всему, что двигалось и носило юбку. Имевший несчастье утратить ее расположение очень скоро начинал об этом жалеть, ибо вернуть ее доверие было потруднее, чем попасть на прием к Папе Римскому, а поставить на место Мадлена тоже могла не утруждая себя. Айсен само собой подобных подробностей не знал, но неожиданная доброжелательность хозяйки ошеломила его и без того.

Еще одним человеком, кто взирал на происходящее с глубочайшим недоумением, оставалась Фей - с братом-то все ясно, но с чего бы такое внимание старших к непонятному приблуде?! Ясно, что первое ее мнение о «госте» оказалось отнюдь невысоким, если не сказать пренебрежительным: моль в обмороке… хотя смазлив, конечно, не отнимешь!

В шестнадцать лет (почти семнадцать!) - простительно путать характер с апломбом и напускной самоуверенностью.

Айсен проснулся резко и сразу, как от удара, вскинувшись на постели, хотя прикосновение ко лбу было очень легким, почти невесомым.

- Тише-тише! Не пугайся… - Мадлена придержала его, присаживаясь рядом на краешек высокой узкой постели так близко, что юноша невольно едва не шарахнулся в сторону. - Ты так долго и крепко спал, что я подумала: не заболел ли…

Страшно смутившись от искреннего участия в тоне, Айсен бросил быстрый взгляд в сторону окна: ставни были распахнуты и становилось ясно, что сейчас никак не меньше полудня, а то и далеко за!

- Ох!! - глядя на госпожу несчастными глазами, юноша неловко промямлил, - Простите…

С чего это вдруг он так разоспался?!

Что сама госпожа пришла его будить!! Стыдно-то как! Не успел порог переступить, а уже нахальничает!

Но женщина только благодушно рассмеялась и опять, как бесчисленное число раз вчера, - погладила по плечу, механически расправила воротничок ночной сорочки Алана, пожертвованной ему давеча вечером, убрала со лба встрепанные волосы…