Таэль Абзалова - Фантазм

- Айсен, - наконец осторожно окликнул он. Наверняка мальчик сильно испуган.

Ресницы юноши дрогнули, и Филипп впервые увидел его глаза - огромные, черные от расширенных зрачков… и абсолютно пустые. Мертвые.

В очередной раз возвращаясь нисчем, Кер поднялся по сходням и прямиком направился в небольшую каютку, отведенную выкупленному мальчику.

- Все так же? - поинтересовался он у сидевшего на канатах помощника, заботам которого поручил ребенка.

Луи только кивнул. «Все так же» означало, что Айсен, как и все три дня у нового хозяина, не отвечал, не реагировал ни на что, лежал на койке, глядя в стену остановившимися глазами, пустыми, как заколоченные окна в заброшенном доме. Если его окликали, вставал, делал, что говорили, когда оставляли - снова ложился. Складывалось впечатление, что начни его на самом деле насиловать, - да хоть на кусочки резать - он этого вообще не заметит!

Филипп распорядился присматривать за ним тщательнее, опасаясь, что мальчик может что-нибудь сделать с собой, но в том и не было нужды - Айсен просто перестал есть. Причем, было ясно, что это не осознанное волевое решение, юноша элементарно не хотел жить.

- Узнали что-нибудь? - весельчак Луи многое повидал в жизни, но проняло даже его. Он был уверен, что парнишка натерпелся в рабстве неведомо каких ужасов, поэтому не в себе настолько.

В каком- то смысле он был прав.

- Нет.

Филипп уверился уже, что брат его избегает - неужели стыдно стало? Вряд ли. Тем не менее, каждый раз как он заходил, намереваясь прояснить ситуацию с юным рабом, Фейрана неизменно не оказывалось дома. Старый домашний раб, может, и рад был бы что-нибудь сказать, да много ли у немого узнаешь: тот ведь даже грамоте обучен не был, чтобы написать.

Мужчина недолго раздумывал, глядя на воду за бортом, а потом решительно направился в каюту: состояние мальчика уже хуже некуда, и больше так продолжаться не может!

Войдя, он осторожно присел рядом со свернувшимся в маленький комочек юношей.

- Айсен, - мягко обратился Кер к нему, погладив острое плечико, - Айсен, ответь пожалуйста. Я хочу поговорить с тобой.

Молчание. Но когда мужчина потянул его за руку, мальчик покорно сел, уставившись вниз на покрывало.

- Айсен. Не нужно больше бояться! Ни меня, ни кого бы то ни было, - ласково убеждал его Кер. - Здесь никто не обидит тебя и не тронет, клянусь!

Молчание. Складывалось впечатление, что все ему уже безразлично.

- Айсен, можно тебя спросить?

На миг в синих глазах мелькнуло что-то живое - вялое подобие удивления: у него вдруг спрашивают разрешения?

- Можно? - Филипп терпеливо ждал и был вознагражден едва заметным неуверенным кивком.

- Не хочешь - не отвечай, если это тяжело для тебя. Понимаешь?

Еще один робкий растерянный кивок, но, кажется, юноша понемногу начинал втягиваться в общение.

- Скажи, ты ведь… был с моим братом?

О! а вот это уже настоящее удивление! И проблеск какой-то непонятной мысли… Хорошо!

- Ну… ты делил с ним постель?

- Да… - тихий шелест. Филипп едва удержался от вздоха облегчения: это было первое услышанное им от Айсена слово после «господин очень добр» еще в доме Фейрана.

- Он… принудил тебя? - спросил он, как не горько было предполагать подобное, - Делал тебе больно?

Такая же призрачная улыбка. И ответ знакомый:

- Господин очень добр.

Мужчина все-таки вздохнул и попробовал зайти с другой стороны.

- Айсен, расскажи, пожалуйста, как ты попал к господину Фейрану. Он купил тебя, выбрал в школе?

- Нет. Я умирал, - спокойно объяснил мальчик, глядя куда-то в сторону. - Наверное, ему стало интересно…

Филипп еле сдержался, чтобы не поежится от этого ровного голоса.

- Умирал? Ты болел, и он лечил тебя? - мужчина ободряюще сжал тонкие руки, но мальчик внезапно вздрогнул и побледнел. Синие глаза снова почернели, его затрясло.

- Мой… - Айсен даже заикаться начал, - мой первый хозяин любил боль… Он… он всегда бил меня и…

Ладошка сжимала ошейник с такой силой, что побелели костяшки.

- и… тут, - вторая рука легла на живот у паха, - внутри все порвал…

У Кера перехватило дыхание от этой безыскусной повести и страшного ее смысла. Перед глазами стояли полоски рубцов на спине ребенка, виденные когда его бесстыдно тискал Ожье: он представлял как это могло быть, когда раны были свежими.

- Твои шрамы… - проговорил он севшим голосом.

Айсен лишь закусил дрожавшие губы.

- Не бойся, дитя, - потрясенный Филипп снова погладил его по напряженному плечу. - Ничего подобного с тобой точно больше не случится! Обещаю!