Андрей Левицкий - Варвары Крыма

– Хорошо, – ответил я. – Только кричи погромче. Я едва успел вернуться в кормовой отсек и присесть па корточки возле ниши, когда раздался отчаянный стон Лады:

– Отец! Отец!!!

Пришлось бежать обратно. Девушка по пояс высунулась наружу, ветер трепал ее волосы. Схватив Ладу за плечи, я оттащил ее в сторону и выглянул.

– Чё вы там орете?! – крикнул Чак из кабины.

Мимо прокатил черный от сажи грузовик. В кузове, держась за бобину с остатками кабеля, стоял воевода Лонгин и двое гетманов. Суровое лицо старика было в копоти, чекмень изодран, один рукав обгорел, второго вообще нет. Спутники воеводы выглядели не лучше.

– Останови! – закричала Лада. – Чак, останови!

Лонгин, увидев нас в дверях «Каботажника», прыгнул к кабине грузовика и забарабанил по крыше, поворачивая голову нам вслед.

– Поздно, девушка! – ответил Чак. – Нам теперь обратной дороги нет – мост разводят! А ты чего встал? Быстро рычаг тяни!

Я опять бросился в задний отсек, схватил ребристую рукоять и дернул. Вверху заскрежетало. Выглянув в окно, я убедился, что крылья вышли, и вернулся в салон, широко расставляя ноги на качающемся полу.

Мы неслись к мосту. Въезд на него перекрывал шлагбаум из сбитых досок, рядом стояла будка охранника с лебедкой на козлах у стены. Двое гетманов медленно, с натугой крутили длинную рукоять, поднимая ближнюю к нам секцию переправы.

– Держитесь! – прокричал Чак.

Я обнял Ладу за талию. С треском разлетелся шлагбаум, мелькнули изумленные лица часовых. «Каботажник» выкатился на мост. Проскрежетав бампером по наклонной секции, автобус подпрыгнул и будто завис над расселиной. Это длилось мгновение, потом он начал падать, кренясь на левый борт. Из будки на дорогу вылетел гетман, вскинул толстую длинную трубу. Густое облако порохового дыма окутало его. Из облака вырвалась огненная полоса.

– В кабину! – заорал я, схватил Ладу за руку и прыгнул к Чаку.

В автобус будто молния ударила – оглушительный грохот, вспышка… Взрывная волна тряхнула падающий на дорогу за расселиной «Каботажник», и я повалился на пол, отпустив девушку. По салону засвистели осколки, пробившие заднюю стенку. Лада вскрикнула. Ее развернуло спиной к двери со сдвинутой створкой.

Я пытался встать, хватаясь за стенку кабины. В ушах звенело, подернутый мутной пеленой мир качался. Прямо передо мной возникло лицо Лады, потом отодвинулось…

– На плече… – голос едва донесся сквозь звон в ушах. – У тебя… Но как же так?!

– Что? – выдохнул я, поднявшись.

– Шрама нет!

Я понял, что Лада стоит в дверях, на самом краю, держась одной рукой за сдвинутую створку, а другой сжимая гнутый конец железки, торчащий из ее левого плеча. Кровь тонкой струйкой сбегала по нему и капала на пол.

– Ты не Марк!

Отпустив дверцу, она показала на меня. Глаза девушки наполняли изумление и боль.

– Ты не Марк! – выкрикнула она. – Шрама нет! «Каботажник» ударился передними колесами, взвизгнули покрышки, автобус закачался и вильнул. Чак победно завопил.

– Лада! – Я прыгнул к двери, но было поздно. Девушку бросило назад, и она спиной вылетела в проем.

Присев под стеной «Каботажника», я сжал голову руками и зажмурился. Перед глазами стояло лицо Лады. Она была по-настоящему изумлена и испугана в тот момент.

И она погибла – из-за меня. Или все же не погибла?

– Чак, ты слышал, что она сказала?

Карлик быстро вел автобус через пустынную местность, лежащую за Инкерманским ущельем, в сторону поросших зарослями холмов. На вершине одного стоял покосившийся дом без крыши, других построек вокруг видно не было.

– Ты слышал, Чак?

– Да уж слыхал, – ответил он наконец. – Только ни мутанта не разберу, что это может значить. Ошиблась, наверно, девка.

Ошиблась? Нет, я помнил ее взгляд, помнил, как она крикнула: «Ты не Марк! Шрама нет!»

– Нет, слишком она была удивлена. Если у хозяина Херсон-Града здесь шрам, – я провел ладонью по груди, – то куда он делся? Шрамы не исчезают – ни с тела, ни с души.

Карлик не ответил. Солнце подобралось к зениту, было жарко. Автобус раскачивался на земляных горбах, гудел мотор, что-то мелко дребезжало под полом. А я сидел под стеной, закрыв глаза, и пытался собрать воедино разбегающиеся мысли. Что теперь? Я – управитель Херсон-Града или нет? Если все же управитель – мне надо ехать в свой город. Но если это неправда? Что вообще делать тогда? И почему Мира уверяла меня, что все именно так? Значит, хотела получить какую-то выгоду из обмана. Хорошо, она могла подговорить Власа, и он врал вместе с ней, но ведь Авдей был искренен в своей ненависти ко мне. Меня узнали Якуб, воевода, да и сама Лада…