Русская Жизнь 14.03.08 Европа

Ну, а c чехами поговорить можно тоже. О Кундере, о Грабале, о Менцеле и Формане - на приеме в посольстве. И о пиве - c попутчиками в поезде, любезно не припоминающими вам 1968 год, - ведь во всем, что не касается денег, чехи очень толерантны. Ах да, еще о Кафке. Ничего страшного. Чехия просто далеко. Двое суток пути. Не шутка.

«…А потому, что они уроды!»

Путевые заметки на салфетке

Захар Прилепин

У самого известного латышского националиста фамилия Сиськин. Вообще он Шишкин, но в латышской транскрипции буквы «ш» нет, посему пришлось Сиськиным ему доживать свой трудный век. Он тот самый Сиськин, что проходил по делу о взрыве памятника Освободителям. Трибун, крикун, ну и врун, не без того. Как водится среди националистов - полукровка, латыш только наполовину.

Сиськин, к счастью, в своей стороне оказался маргиналом, они его даже посадили, обнаружив террориста, как и следовало ожидать, в землянке.

В реальности в Латвии нет никакого такого фашизма. Так, по крайней мере, показалось мне на первый, скользящий, поверхностный взгляд.

В Риге русская речь слышна чаще, чем латышская. Несколько дней я бродил по кафе и магазинам, втайне надеясь, что вот сейчас меня откажутся понимать или отберут меню, или раздумают обслуживать. Не тут-то было.

Все меня обслуживали, всё мне продавали, и бармены говорили на самом чистом русском, и вообще есть подозрение, что там одни русские повсюду. Ходят как дома.

Знаете, как там тепло на душе становится в магазинах, когда из подсобки один бодрый женский голос кричит с непередаваемой на письме интонацией: «Мань, а где мешки-то свалены? Мешки, говорю, где, Мань?» Так только в какой-нибудь рязанской деревне могут кричать. Даже в Москве так кричать не умеют.

Гостиница, куда нас заселили, располагалась напротив парка.

Выйдя на улицу со своим латышским знакомым, я спросил: «А где тот парк, где Санькя закопал пистолет, прежде чем убить судью?»

У меня есть роман «Санькя», там одноименный молодой экстремист приезжает в Ригу, дабы смертельно наказать судью Луакрозе, посадившего советского ветерана на 15 лет. Санькя закапывает ствол в парке, а потом раскапывает и, выпив для храбрости, отправляется на «мокруху».

«Где этот парк?» - спрашиваю, любопытствуя. Я в Риге никогда не был до того момента и судью не убивал, как некоторые предполагают.

«А вот!» - отвечает знакомый.

Меня, оказывается, поселили ровно напротив этого парка, через дорогу. Едва ли с умыслом произвели со мной такое - чтоб я как Раскольников пошел во тьме на место преступления. Это, скорей, очередной случай божественной иронии: я очень часто замечаю, как нам подмигивают сверху. Что, мол, парень, ты до сих пор думаешь, что Бога нет? А вот я, опять тебе вешку поставил, чтоб не забывал.

Судья тоже, как выяснилось, жил неподалеку. Его действительно убили, из ППШ, в упор, и убийцу не нашли, хотя русский экстремистский след рассматривался всерьез.

ППШ, автомат Второй мировой, действительно вызывает приятные русскому милитаристскому духу ассоциации; и фильм «Брат» с продолжением отчего-то сразу вспоминается. Но вообще это оружие куда с большей вероятностью могло храниться у бывших латышских партизан, воевавших сами знаете против кого.

Так что еще неизвестно, что там сталось с судьею, кому он поперечен был.

Зато русский ветеран Кононов, герой, умница, железный старик, которого в Латвии долго мурыжили, в наш приезд украшал своей вовсе не старой, очень бодрой и оптимистичной физиономией первые полосы местных газет. Мало того, что его, якобы участвовавшего в геноциде местных «лесных братьев», отпустили-таки из тюрьмы, он еще в Европейский суд подал, запросил несусветную сумму компенсации и теперь уверяет, что победа у него в кармане.

Нет, что вы ни говорите, а Латвия - страна свободная. В другом, может, понимании, в западном - но и в этом значении тоже свобода кое-чего стоит.

На Книжную ярмарку, где я гостил, заглянул президент Латвии, высокий, вполне симпатичный внешне человек. Я хотел было сбежать, но меня поймали и вернули, представив главе Латвии как «будущего русского классика».

– Желаю поскорее им стать! - сказал президент и неспешно пошел дальше; охраны с ним было мало.

Тем временем мы отправились пить вино в местное, прямо посередь ярмарки, кафе, в компании с латышами (как русских кровей, освоившихся и обжившихся там, так и нерусских).

Пока я прикладывался к рюмке, в тридцати метрах от нас вновь образовалась знакомая фигура - президент куда-то шел далее, и за ним то ли два, то ли три охранника. И больше никого вокруг. Все сидели за столиками и никто даже не оборачивался.