Vlad - Русская Жизнь 17.12.08 Скандал

Рубрика «Драмы» уже не раз рассказывала о том, что все армейские нововведения, проводимые министром Анатолием Сердюковым, носят ярко выраженный «антигенеральский» характер. О том, что вся армия радостно приветствует сердюковские реформы, давно уже не говорит даже программа «Время». Любая новость из серии «упразднена дивизия такая-то» встречает на уровне военного чиновничества глухое неодобрение, а то и просто саботаж. Засекречивая подробности хода реформы, министр Сердюков пытается сопротивляться недовольству и саботажу, и сам загоняет себя в ловушку, потому что любая закрытость – лучший стимул для распространения слухов. И чем тщательнее Генштаб будет выполнять директиву «о недопущении разглашения», тем более шокирующими будут расползающиеся по военным округам и флотам слухи о новых злодеяниях «мебельщика». Со всеми вытекающими последствиями.

О том, что российская армия нереформируема сама по себе, давно уже не модно говорить. И так ясно, что нереформируема. Похоже, теперь руководство Минобороны само с этим смирилось – но, поскольку признать это вслух нельзя, приходится умолкнуть совсем.

Госдума приняла поправки в Уголовно-процессуальный кодекс, значительно ограничивающие применение суда присяжных. Закон, за который проголосовали депутаты, называется «О внесении изменений в отдельные законодательные акты РФ по вопросам противодействия терроризму», и вся риторика авторов этих поправок выстроена на аргументах в пользу усиления борьбы с терроризмом.

Не знаю, что там получится с терроризмом, но в борьбе с судами присяжных эти поправки действительно станут, может быть, самым серьезным эпизодом за все годы существования института присяжных в постсоветской России. Согласно поправкам, дела людей, обвиняемых в совершении терактов, шпионаже, диверсиях, государственной измене и организации массовых беспорядков, будет рассматривать обычный суд без участия присяжных, которым, в свою очередь, останутся только «бытовые» уголовные дела.

Роль присяжных заседателей в судебной практике современной России, может быть, действительно оказалась не совсем той, какой она виделась. Присяжные в России – это единственная помеха сговору суда и обвинения. Если судит судья, обвинению можно не сильно заботиться о качестве доказательств, о состязательности, об убедительности доводов. Если судят присяжные – обвинению приходится относиться к своим обязанностям гораздо тщательнее, и тут обычно выясняется, что наши прокуроры не умеют доказывать вину подсудимого так, чтобы это было хотя бы не смешно. Среди хрестоматийных случаев – дела оправданных присяжными физика Данилова, комсомольца Губкина, националиста Семилетникова. Каждый из них в конечном итоге все равно остался за решеткой, но, по крайней мере, обвинение благодаря присяжным пережило немало неприятных минут, а по нашим нынешним меркам – это уже серьезная победа правосудия.

Менее известны, но, пожалуй, более драматичны кавказские эпизоды с участием присяжных. Два года назад, например, в Махачкале судили Магомеда Салихова по обвинению во взрыве жилого дома в Буйнакске. Присяжные его оправдали. Салихов вышел на свободу и в конце концов был убит «в ходе спецоперации» – так что до нового суда дело не дошло. Как в северокавказских республиках записывают в ваххабиты – ни для кого не секрет. Либо убивают сразу, либо бьют, пока человек не сознается. В последнем случае у несправедливо обвиненного остается хотя бы символический шанс на оправдание. Теперь этого шанса не будет.

На лентах информагентств иногда появляются такие новости, которые сколько ни перечитывай – все равно не поймешь. Вот недавно «Интерфакс» сообщил, что «Милиция взяла под усиленную охрану здание арт-галереи современного искусства „Винзавод“ в центре Москвы». В чем там было дело? Цитирую (агентство ссылается на представителя ГУВД Москвы) дальше: «Милицией была получена оперативная информация о том, что активисты запрещенной экстремистской организации НБП готовят погром в галерее. Дабы предотвратить эту акцию, сотрудники милиции взяли галерею под охрану. Туда стянуты несколько экипажей патрульно-постовой службы».

Наверное, стоит объяснить, что в этом сообщении непонятного. «Активисты экстремистской запрещенной организации НБП» за полтора десятилетия своей запрещенной экстремистской деятельности ни разу не были замечены в конфликтах с деятелями современного искусства. Более того – лимоновскую партию и ее лидера с большинством арт-деятелей вплоть до близкого к властям Марата Гельмана связывают давние вполне дружеские отношения, и саму партию нацболов давно принято называть «арт-проектом».