Robert Sheckley - Забавы чужаков

- Ну разумеется, - тут же согласился я, вспомнив о своих шестидесяти процентах.

- И если мы думаем о кинематографической версии, то я рекомендовал бы передвинуть события на другое время дня.

Я попытался припомнить, в какое время дня поместил свои события. Кажется, я вообще не обозначил никакого конкретного часа, о чем и объявил заказчику.

- Да, это так, - признал он. - Точного времени вы не указали, но явно имели в виду сумерки, в чем меня убедило шелестящее звучание ваших слов.

- Да, конечно, - согласился я. - Сумеречное настроение, так сказать.

- Послушайте, вот и прекрасное название!

- О да, - сказал я с глубоким отвращением.

- СУМЕРЕЧНОЕ НАСТРОЕНИЕ, - раскатисто произнес он, словно пробуя слова на вкус. - Да, думаю, вы можете так назвать свою вещь. Однако написать ее надо при ярком солнечном свете, если вы понимаете, о чем я... И в этом будет состоять вся ирония!

Когда я вернулся домой, Римб мыла посуду и выглядела довольно подавленной. Думаю, здесь надо пояснить, что Римб - светловолосая личность среднего роста и чрезвычайно истощенного вида, весьма характерного для инопланетян, придерживающихся гхоттических убеждений. Услышав непонятные звуки, доносящиеся из гостиной, я бросил на нее озадаченный взгляд, но Римб лишь мученически закатила глаза и молча пожала плечами. Я вошел в гостиную, увидел там двоих и, не сказав ни слова, вернулся на кухню.

- Кто это?

- Они назвались Байерсонами, - сказала Римб.

- Чужаки? Она кивнула.

В первый раз до меня по-настоящему дошло, что чужаки, оказывается, могут быть чужими друг другу.

- Что им здесь надо? - спросил я.

- Не знаю.

Я вернулся в гостиную. Мистер Байерсон сидел в моем любимом кресле и читал газету. Росточком он был в три фута и имел роскошную оранжевую шевелюру. Миссис Байерсон, столь же миниатюрная и апельсиноволосая, трудолюбиво вязала на спицах нечто оранжевое с зеленым. Увидев меня, мистер Байерсон поспешно выкарабкался из кресла, а я тут же уселся в него и спросил:

- Откуда?

- С Капеллы, - объяснил Байерсон.

- И что вы делаете в моей квартире?

- Они сказали, что все будет о’кей.

- Кто сказал?

Байерсон пожал плечами и быстро отвел глаза. Мне предстояло привыкнуть к этому зрелищу.

- Мой дом - моя крепость, - справедливо указал я.

- Конечно, - согласился Байерсон. - Никто и не отрицает. Но разве нельзя выделить для нас крошечный уголок? Мы же совсем маленькие.

- Почему это должен сделать я, а не кто-нибудь другой?

- Нам тут понравилось, - объяснил Байерсон. - Мы чувствуем себя как дома.

- Полагаю, в любом другом месте вы тоже почувствуете себя как дома.

- Возможно. А может быть, и нет. Зачем рисковать? Я задумался: а действительно, зачем?

- Почему бы вам не представить, - заметил визитер, - что мы просто ракушки на днище вашей лодки? Мы просто прилипнем к вашему жилищу, вот и все.

Ни Римб, ни я отнюдь не горели желанием оставить этих Байерсонов у себя, но не нашли достаточно уважительной причины, чтобы выставить их за дверь. В конце концов, они здесь уже прижились. И, по правде говоря, действительно никому не мешали. Во многих отношениях эта пара, вероятно, была гораздо лучше большинства инопланетных квартирантов.

Сказать по чести, мы с Римб вскоре начали думать, что Байерсоны могли бы стать немного более заметными и хоть изредка помогать по хозяйству. Или, по крайней мере, приглядывать за вещами, особенно в тот день, когда заявились грабители.

Насколько я понял, Байерсоны даже пальцем не пошевелили, чтобы их остановить. Могли бы позвонить в полицию или позвать соседей. Но нет, ничего подобного. Они просто сидели и глядели, как эти мерзавцы, пыхтя и отдуваясь от кошмарного избытка веса, медленно бродят по квартире в поисках добычи. Жирное инопланетное ворье со звезды Барнарда! Они забрали все столовое серебро, подаренное Анной. Это были барнардианские воры-серебрянщики, чьи традиции уходят корнями в незапамятную глубь веков. По крайней мере, так они сказали Байерсонам, когда грабили нас, в то время как мистер Байерсон уводил глаза, искусно делая вид, что ничего такого не происходит.

Все началось с того, что я познакомился с Римб в баре Франко на улице Макдугала в Нью-Йорке. (Конечно, я и до этого не раз видел чужаков, делающих покупки в шикарных магазинах Пятой авеню или наблюдающих за фигуристами на открытом катке Рокфеллер-Центра, но заговорил впервые.) Я спросил, какого он пола, и узнал, что Римб гхоттических убеждений. Самое потрясающее определение сексуальной ориентации, которое я когда-либо слышал...