Ардаматский В.И. - САТУРН ПОЧТИ НЕ ВИДЕН

Уже вечер. Девятый час. Добрынин, не зажигая света, лежал на кровати. Курасов не являлся. Добрынин решил, что они там уже примирились с тем, что он не придет. Но это было не так.

Если бы Добрынин мог незримо присутствовать в комнате Курасова, он бы стал свидетелем такого разговора между хозяином комнаты и его другом Заганским.

- Ты уверен, Петро? - уже в который раз спрашивал Заганский.

- Уверен, уверен, - раздраженно отвечал Курасов.

- А ты помнишь, что его приголубил сам Пулька?

- Я-то помню. А вот Пулька про него давно забыл. Я следил внимательно. Я думал, что Пулька оставил его здесь своим соглядатаем, но ни разу никто от Пульки к нему на связь не приходил. Да и не в этом вообще дело. Мне важно одно: Пулька высадил меня из штаба за утерю боевого духа и бдительности, а я сам приведу на аркане красного агента. Я же уверен, что Сорокин подсажен сюда коммунистами. Он такой же Сорокин, как я Наполеон, и, когда я его приведу, решать вопрос о моем боевом духе будет уже не Пулька, а сам Власов. Не каждый день генералу удается схватить такого зверя. Я вернусь в главный штаб, вот увидишь.

- Все это верно, -, согласился Заганский. - Ну а что, если промах? Если он на твой крючок не полезет? Что тогда?

- Тогда гнить мне в этом госпитале до конца дней своих, - сказал Курасов и выругался. - Полезет, черт возьми! - Он стукнул кулаком по столу. - Я же вижу его насквозь! Как голавль ходит кругами возле наживки: и хочется ему, и страшно. Может быть, ради меня одного он и не рискнул бы, но, когда речь пойдет и о тебе, о человеке, про которого я ему сказал, что ты при самом Власове состоишь, глотнет, голову даю, глотнет.

- Между прочим, уже десятый час, - заметил Заганский.

- Знаешь что, - Курасов встал. - Идем к нему, возьмем его нахрапом. Ты только держись твердо нашего плана, и все будет в порядке.

Меньше всего ожидал Добрынин, что Курасов и его друг Заганский явятся к нему сами.

Добрынин встал с постели, опустил затемнение и зажег укрепленную на стене керосиновую лампу. Курасов познакомил Добрынина со своим другом. Это был крупный мужчина лет сорока пяти, с наголо бритой массивной головой. У него были какие-то ленивые светло-серые глаза, и сам он был тоже ленив и флегматичен.

Они сели к столу, и Курасов сразу заговорил о деле.

- Ну вот, Сорокин, как говорится, не идет гора к Магомету, он сам идет к ней. Обстоятельства берут нас за горло, и мы откладывать больше не можем. Петро, скажи свое слово.

- Я два раза не решаю, - угрюмо сказал Заганский. - Не в моей привычке. У меня все готово: пачка важнейших документов штаба и поименный список всех больших и малых главарей власовской банды. Если выйдет, я им еще оставлю подарочек в погребе главного штаба - двадцать килограммов взрывчатки с Механизмом замедления. Но ждать я больше не могу. Надоело слушать, - он кивнул на Курасова, - как он, словно Керенский, действует тут в роли главноуговаривателя и все без толку. Не пойдете вы, я сам пойду, один.

- Ты зря на меня, Петро, нападаешь, - обиженно сказал Курасов. - Ты же мне не раз говорил, что Сорокина надо проверять и проверять. Разве ты этого не говорил?

- Говорил. - Заганский повернулся к Добрынину. - Конечно, с вами идти, что называется, сподручней и верней. Вы же не будете отрицать при случае, что инициатива была наша с Курасовым, а?

- Инициатива действительно ваша, - медленно произнес Добрынин.

Курасов стал излагать свой план перехода. У него, оказывается, все было уже продумано: и маршрут, и график движения, и документы, и версия на случай задержания их немцами. И даже продовольствие на время перехода. План был тщательно отработан в каждой детали, и Добрынин не мог не видеть за этим заботы Курасова об успешном переходе. Но почему-то Заганский слушал план Курасова с ленивой усмешкой и, когда тот замолчал, спросил:

- У тебя все это, что по плану, готово?

- Ну что ты? - Курасов удивленно посмотрел на друга. - Тут работы еще недели на две.

- Ну тогда знай вот что: идти мы должны послезавтра или, самый крайний срок, в среду.

- Это невозможно! - воскликнул Курасов.

- Слушай меня. Если мы будем там через неделю, мы успеем вовремя передать советскому командованию очень важный документ власовского штаба. За один этот документ нам могут простить все. А через две-три твоих недели этот документ - дерьмо.

- Почему же ты молчал об этом раньше? - вскинулся Курасов.

- Копию с этого документа я снял только вчера, когда он к ним и поступил, - не торопясь и лениво объяснял Заганский. - А сейчас, когда мы были у тебя, ты ведь без остановки курлыкал, как тетерев, слова мне не давал вставить. Я же знаю тебя: если ты втемяшишь что в свою голову, тебя так просто не переломишь. Но тут я вместе с Сорокиным. Может быть, нам вдвоем все же удастся оторвать тебя от твоего, кстати сказать, хорошего плана?