Сергей Заяицкий - Судьбе загадка (сборник)

Однажды Степан Александрович спросил его, что такое римский папа. Подумав, тот ответил: антихрист. И был осмеян девицами.

После урока он подошёл к Степану Александровичу и сказал угрюмо, но добродушно:

Вы уж меня лучше не спрашивайте, я этой науки все равно не выучу. Я лучше вот с крыши пойду снег сбрасывать…

В это ясное зимнее утро начался, как обычно, урок.

Назарова!

Очаровательная девушка, в стиле двадцатых годов прошлого столетия, встала, опираясь о парту, и сразу начала:

Мария-Терезия никак не могла забыть потери Силезии…Степан Александрович слушал, глядя одним глазом в учебник.

Она была умная и добрая государыня и отлично понимала… и отлично понимала…

Назарова замерла.

Ну-с… что же она понимала?..

Мария-Терезия понимала, что ей никак нельзя забыть потери Силезии…

В это время весь класс устремил глаза на дверь.

Степан Александрович тоже поглядел и вздрогнул.

За стеклом двери стояли: Марья Петровна, Пантюша Соврищев и ещё какой-то человек с большою чёрною бородою, но старый, похожий слегка на Пугачёва.

В тот миг, когда Степан Александрович оглянулся на дверь, она приотворилась, и неприятная троица вошла в класс.

Ученицы встали, а некоторые даже присели начальнице, причём Пугачёв усмехнулся и стал утюжить себе бороду. Вошедшие сели на стулья возле доски.

Лососинов понял – ревизия.

Концова,- произнёс он, густо багровея.

Мария-Терезия не могла забыть потери Силезии,- затараторила откуда-то сзади худенькая девчоночка,- ибо она понимала, что ей… извиняюсь… кх… (она сделала паузу). Мария-Терезия не могла забыть потери Силезии…

Наступило жуткое молчание. Степан Александрович принял вид величавого неудовольствия. Он вспомнил свои гимназические годы, как важно держался у них историк, и постарался подражать ему.

Мы уж это слышали.

Молчание.

Больше вы ничего не имеете сказать?

Молчание.

Садитесь. Пантамбаева!

Стройная армянка, бледная, с огромными глазами, медленно поднялась.

Мария -Терэзия нэ могла забыть патэри Сылезии…

Позвольте! – раздался вдруг за спиной Степана Александровича корявый насмешливый голос,- вы мне вот что скажите, зачем вам знать нужно про эту самую Марию-Терезию и про её эту Силезию? А?

Класс замер, а Степан Александрович чувствовал, что сваривается заживо в собственном соку.

На кой чёрт вам знать про эту самую Марию – Терезию? А?

Она королева была,- послышался чей-то звонкий голос.

Ну и плевать, что королева… Мне какое дело?.. Зачем же про неё учить-то?

Так нужно,- сердито закричали ученицы, чуя, что вот это-то и начинаются обещанные школьные новшества. Решили постоять за старую школу.

Так нужно,- передразнил бородач,- а может быть, не нужно.

Нет, нужно!..

А вдруг не нужно? А вот вы, красавица, громче всех кричите… А скажите мне на милость, вы самовар ставить умеете?

Умею.

А ну-ка посмотрим… Расскажите, как вы его ставить будете…

Налью воды… Наложу углей… лучину возьму…

Сразу воду нальёте?

Да.

Ну и неправильно. Вытрясти его сначала надо- c… Вот-с… И это вам знать важнее-с, чем про эту самую Силезию.

Мы не кухарки,- крикнул кто-то.

Нет, кухарки. Кухарки, портнихи, судомойки…

А Марию -Терезию вы свою пока забудьте… Да-с! И всяких этих своих королей да королевичей…

Раздался звонок.

Класс недовольно шумел.

Страшный бородач совершенно спокойно, как будто он и не чуял поднятого им неудовольствия, шёл в учительскую, утюжа бороду.

Иконкам всё молитесь,- ткнул он в угол коридора.

Пантюша внезапно шепнул на ухо Степану Александровичу:

Это новый инструктор объединения, я сказал, что ты марксист.

В учительской панически молчали преподаватели.

Садитесь, пожалуйста,- говорил Пантюша,- вот это все наши школьные работники.

Так, государи мои, нельзя-с,- произнёс инструктор, садясь в кресло,- вы все по старинке «от сих до сих», «в прошлый раз мы говорили», да «к будущему разу возьмите». Это все нужно теперь забыть-с! К чертям-с! Вот оторвалась у вас подошва – вы её взяли да по поводу неё об обуви в различные времена и у разных народов… А сапожника инструктора вызовите, чтоб тут же показал, как подмётки ставить. Вот – это урок… А эти фигли-мигли вы бросьте!.. Все эти ваши Виноградовы да Платоновы… Тьфу!

И он плюнул огромным плевком прямо посредине учительской.

Я, знаете, предупреждаю… я, кстати сказать, не коммунист, так что вы на меня волками не глядите, я предупреждаю, что, ежели ещё подобное увижу… учебники, да «от сих до сих», я церемониться не буду.- В два счета в отставку… Чтоб все было построено на трудовых процессах… пример я вам привёл насчёт подошвы… (он вышел к столпившимся у дверей ученикам). А вам, красавицам, мой совет старух столетних из себя не корчить. Вам нужно носиками вашими к духу времени принюхиваться. А это и оставить можно.