Майкл Эрард - Феномен полиглотов

Это означает, что английский, по сути, не является нейтральным. Это становится еще более очевидным, если учесть, что Прасад подкрепил свое выступление изображением богини английского языка в виде статуи Свободы, стоящей на компьютере и держащей в руке розовое перо. Репортер BBC сообщал, что строительство храма этой богини уже началось в деревне Банка, где он своими ушами слышал, как женщины пели: Jai Angrezi Devi Maiyaa Ki , что в переводе означает: «Да здравствует богиня-мать английского языка».

«Это движение направлено в поддержку эмансипации и против сложившегося кастового порядка, против таких лингвистических порогов, как хинди, маратхи, тамильский и телугу, – писал Прасад. – Индийские языки служат скорее для поддержки предрассудков, дискриминации и ненависти, чем для выражения мыслей и коммуникации». Поэтому индийские языки должны просто “отмереть”.

Английский язык дает вам доступ к более высокому уровню образования, космополитическому образу жизни, лучшим рабочим местам, особенно в индустрии высоких технологий, где принадлежность к определенной касте перестает иметь какое-либо значение. Как сказал один мальчик-далит, “они просто считают брамином каждого, кто работает с компьютерами”».

«Слова, которые я говорю на хинди, доходят далеко не до каждого, – сказал Прасад в одном из газетных интервью. – Но если я говорю то же самое по-английски, меня слышат и приветствуют. Кроме того, как вы могли заметить, люди, говорящие по-английски, как правило, хорошо одеты. Это тоже способствует тому, чтобы к вашим словам прислушивались».

Похоже, многие индийцы имеют аппетит к изучению языков. Они говорят об этом так, как будто бы речь идет об одной из естественных потребностей организма, как дыхание или питание. Хотели ли они вызвать мое удивление (которое я и не пытался скрыть)? Возможно. Но раз за разом, когда я спрашивал кого-то из индийцев, как ему удалось выучить язык X, я слышал один и тот же ответ: «Просто выучил, и все». Преподавательница английского, работающая в университете иностранных языков в Хайдарабаде, японка по национальности, сказала, что ее студенты «учатся бесстыдно», имея в виду, что они не боятся делать ошибки и любят похвастать своими способностями. «Мы все в той или иной степени имеем способности к языкам, – сказал мне другой человек. – Мы открыты для новых звуков, для новых способов мышления». Специалист по связям с общественностью из бангалорской лаборатории компании Microsoft Research, уроженец Калькутты, рассказал, что его родными языками являются бенгальский и тамильский, в начальной и средней школе он изучал хинди и английский, а во время обучения в колледже выучил еще и испанский. Чтобы по достоинству оценить его языковой репертуар, нужно вспомнить о том, что перечисленные языки относятся к четырем различным семействам.

Позже он добавил, что говорит еще и на языке каннада.

– Как вы его выучили? – спросил я.

– Ну я ведь жил в Бангалоре, – ответил он.

– То есть вы не ходили на специальные языковые курсы?

– Нет, это получилось само собой. Многие индийцы так умеют.

Он сделал паузу и добавил:

– Ну, в основном это относится к индийцам, живущим на юге.

Северянам южные языки даются труднее.

К этому стоит добавить, что люди, живущие на севере Индии, как правило, говорят только на хинди.

В Бангалоре мне довелось познакомиться за ужином с Зайнаб Бава, студенткой, которая изучает иностранные языки, живя в семьях их носителей. «Самый лучший способ выучить иностранный язык – это посидеть с четырехлетним ребенком», – сказала она. Аргумент был таков: дети не говорят об очень сложных вещах и не жалеют о потраченном на вас времени. Они просто хотят играть. Она сообщила, что именно таким способом ей удалось выучить кашмирский и бенгальский. Чтобы освоить язык каннада, она отправилась на профессиональную встречу, составила список слов, которые там звучали, а затем попросила друзей выделить из этого списка только действительно важные слова. «Я не занимаюсь последовательным изучением языка, – повторила она уже знакомый мне рефрен. – Я просто овладеваю им, и все».

Учитывая столь явную предрасположенность индийцев к изучению языков, я решил выяснить, распространяются ли их способности на неиндийские языки. В Хайдарабаде я посетил представительство правительственной французской организации под названием «Альянс Франсез», которая занимается реализацией по всему миру культурных программ, включая проведение обучения французскому. В офисе этой организации мне удалось пообщаться с директором местного представительства Фредериком Дартом, маленьким лысым французом. Он рассказал, что индийцы с большим энтузиазмом изучают французский, но не стремятся при этом достичь высокого уровня. Из тысячи человек, начинающих изучение, лишь около тридцати переходят на продвинутый уровень. «На начальном этапе они являются одними из самых успешных учеников, которых мне доводилось встречать в своей практике, – сказал он. – Но после ста часов занятий останавливаются, поскольку считают, что достигли необходимого для жизни уровня знаний». До приезда в Индию он работал в Японии, где наблюдалась обратная ситуация: японцы не настолько охотно начинали изучение французского, но однажды начав, продолжали обучение в течение многих лет.