Майкл Эрард - Феномен полиглотов

Сомнения скептиков в том, что болезнь Кристофера не затронула языковые функции его мозга, основывались на том, что его речевые способности в английском языке имели некоторые ограничения (при этом Смит утверждал, что речевые ошибки, которые допускал Кристофер, не были вызваны нарушениями «языковых способностей» и потому их нельзя рассматривать как аргумент в споре о «модульности»). Другие критики оспаривали утверждение о том, что способность Кристофера к изучению иностранных языков является уникальной. Проведенное в 1970-х годах исследование людей, страдающих аутизмом, показало, что 19 из 119 детей также были одержимы иностранными языками. Про одного из них родители говорили, что он «знает французский, испанский, японский и русский, а также алфавит и произношение арабского, иврита и ряда других языков» (гораздо чаще люди, страдающие аутизмом, бывают увлечены машинами, а не языками).

Другие критики отмечали, что талант Кристофера (не столько лингвистические способности, сколько умение распознавать паттерны [33]и проецирование этого умения на язык, а точнее говоря, на изучение иностранных языков) является скорее случайным. К обычным для аутистов симптомам они относили и наличие у Кристофера прекрасной механической памяти. (По правде говоря, страдающие аутизмом действительно хорошо помнят все, что видели или слышали, но при этом не интерпретируют находящиеся в их памяти факты. Исходя из этого, способность Кристофера осознанно использовать запомненные слова является очень необычной для его болезни.) При этом все признавали его аналитические способности, а также умение пользоваться памятью. Тем не менее факт, что он допускал много речевых ошибок и не мог оторваться от английской модели построения предложений, «указывает на то, что Кристофер является не столько сверхспособным лингвистом [в строгом смысле], сколько увлеченным аккумулятором мелких деталей, имеющих отношение к лингвистике», – писал один из рецензентов книги «Разум уникума».

Во второй книге о Кристофере Смит и его соавторы в некотором смысле согласились с такой оценкой. Они писали, что «в настоящее время его способности являются языковыми лишь отчасти» и что демонстрируемые им результаты «не предоставляют неопровержимых доказательств» наличия языкового таланта. Тем не менее они продолжали описывать его как человека, «исключительно одаренного в изучении новых языков», и отмечать его «мастерское умение говорить на иностранных языках». Они оспаривали выводы о том, что Кристофер хорошо распознает паттерны, – он не продемонстрировал этого умения в музыкальных тестах и играх. А при изучении искусственного языка он был поставлен в тупик словом, которое меняло свое значение в зависимости от того, в каком месте предложения находилось.

Случай Кристофера сам по себе весьма интересен. Какие же выводы мы можем сделать на его основе? С точки зрения Смита и Тсимпли, этот случай доказывает, что изучение иностранных языков не требует наличия некоторых способностей, которые мы считаем необходимыми, – хорошей общей обучаемости и познавательных навыков. Критики замечают, что одного лишь умения пословно переводить с родного языка явно недостаточно для владения иностранным языком, и это лишний раз доказывает, что изучение языка не может основываться исключительно на хорошей памяти.

Имея столь серьезные отклонения, Кристофер не может считаться образцом талантливого ученика. И конечно, его нельзя назвать гиперполиглотом. Тем не менее его случай заставил меня задуматься, каков верхний предел человеческой способности к изучению языков. Сверхспособности в одной области, как правило, компенсируются их недостатком в других. Наличие такого дисбаланса может проявляться в интеллектуальных навыках или даже в недостатках овладения внутренними аспектами самого языка: хорошо оперируя словами, Кристофер относительно слаб в грамматике. Тем не менее при всей своей социальной отрешенности как человек, говорящий на иностранном языке, он мог быть понят носителями языка, поскольку даже плохое произношение и ошибки при построении фраз, не имеющих критического значения, не могут помешать общению.

Как бы то ни было, я все еще не нашел ответа на свой вопрос о том, существует ли в мире человек, подобный Меццофанти. Это подталкивало меня к продолжению поисков.

Эрик Гуннемарк, доживший до восьмидесяти девяти лет, написал книгу под названием « Искусство и наука изучения языков» , которая является практически полным руководством, как стать полиглотом. В своем предисловии он даже цитирует заклинание из арсенала черных магов, благодаря которому якобы можно овладеть сразу всеми языками: «Поймай молодую ласточку. Пожарь ее с медом и съешь. Так ты начнешь понимать все языки мира». Жарил ли ласточку сам Гуннемарк? Наверное, нет. Больше похоже на то, что, опираясь на собственный практический опыт, он считал, что изучение языков должно строиться на внимательности, повторении и практике. Он называл это тремя китами обучения языку.