Майкл Эрард - Феномен полиглотов

Хэйла спросили:

– Вы знаете, что вы своего рода легенда в области изучения языков. Ведь вы знаете столько языков и так быстро их учите. Можете дать несколько советов по этому поводу?

– Я легенда? Это абсолютная выдумка! Позвольте мне развенчать этот миф! Я скажу вам правду. Не вырезайте эту часть интервью!

– Обещаю, – ответил журналист.

– В действительности я знаю только три языка, включая английский. Поэтому выучил я всего два: вальбири и испанский. Это те два языка, про которые я могу сказать, что знаю их.

– А как же навахский?

– Я знаю о нем многое, но не могу общаться на навахском.

– Но это неправда.

– Самая что ни на есть правда. Я не могу общаться на навахском. Я могу на нем что-нибудь сказать, и люди станут думать, что я общаюсь, но если человек мне ответит, я не смогу адекватно отреагировать. Говорить на языке и общаться на нем – это абсолютно разные вещи. Общение на языке действительно отличается от знания некоторых слов.

После этого он все же поделился некоторыми методами, с помощью которых он сшил свое лингвистическое лоскутное одеяло. Сначала, сказал он, вам нужно разобраться со звуками, поэтому попросите носителя языка произнести слова, обозначающие части тела, окружающие предметы, названия животных, деревьев. Пятьдесят слов дадут вам основное представление, для тональных языков потребуется больше. Затем попросите обучить вас нескольким существительным и глаголам и начинайте строить предложения. Научитесь строить именные словосочетания. Активно используйте все новое, не полагайтесь только на учебник, где все для вас разжевали. «Мне удается выучить в десять раз больше, если я следую этому методу, потому что таким образом я могу себя слышать. Это необходимо. Нельзя просто смотреть на это», – сказал Хэйл.

Хэйл также порекомендовал как можно раньше учиться строить сложные предложения. В школе к этому приступают слишком поздно, но поскольку такие предложения часто попадаются в примерах, выучить их несложно. Так что научитесь строить придаточные предложения, потому что тогда, даже не зная слово «бита», вы сможете сказать «та штука, с помощью которой вы бьете по бейсбольному мячу». «Сам я никогда не пробовал следовать этому совету, но если бы я когда-нибудь начал изучать еще один язык, я знаю, что такая конструкция мне бы пригодилась. И конечно, когда ты можешь использовать сложные предложения, это производит должный эффект».

Насколько мне известно, никто не оценивал способностей Хэйла и не пытался каким-то образом измерить его когнитивные навыки. «Воспринимайте способности Кена так, как вы, возможно, воспринимаете способности Моцарта, – написал мне в электронном письме Сэмюэл Джей Кейзер, лингвист из Массачусетского технологического института. – Талант Кена к изучению языков очень похож на талант Моцарта, это потрясающий дар, неврологическая подоплека которого неизвестна».

Гиперполиглоты представляются мне иллюстрациями желания современных людей чувствовать связь со всем миром с помощью иностранных языков. Уроженец Австрии, ныне проживающий в Нью-Йорке, художник Рейнер Гэнал помог мне понять, как возникает это желание и во что оно выливается.

Гэнал – долговязый темноволосый мужчина, если судить по снятому им видео. Приходящие от него электронные письма полны ошибок и опечаток, и у меня создалось ощущение, что он либо постоянно торопится, либо печатает во время поездки на мотоцикле. С 1992 года он создает разнообразные видеопроекты, посвященные изучению японского, греческого, арабского, корейского, китайского и других языков. Он записал на видеокассету, как он читает на арабском и китайском, и однажды организовал выставку материалов, использованных им при изучении японского языка. При этом он называл скульптурой коробки с видеолентами, содержащими записи общей длительностью в пятьсот часов. Сначала я удивился, узнав, что он никогда не пытался научиться свободному владению каким-либо из известных ему языков. Такое желание Гэнала сознательно оставаться лингвистическим «недоучкой» можно подвергать изучению и критике. Но, как я вскоре убедился, в этом был свой смысл. До 1992 года он был заинтересован в аккумулировании языков и мог бегло говорить на пяти из них, затем, столкнувшись с тем, что он не может овладеть всеми языками в совершенстве, он превратил в искусство само по себе изучение языков. Он считает себя «полупрофессиональным дилетантом». «Я могу сказать фразу “я не террорист” на одиннадцати языках», – острит он в одной из своих видеозаписей (оставаясь верным своим ошибкам в правописании: «Это похоже на поэзию или на провокацию», – объяснил он мне однажды).