Мира Лин Келли - Линия жизни

В ответ она издала полустон-полувсхлип, услышав который он чуть не кончил. А он-то думал, что она достигла предела своей сексапильности.

Ах, как ей повезло повстречать такого мужчину. До чего он хорош, аж слюнки текут. Он ее спаситель. Тот, кто вернул ей способность наслаждаться простыми радостями жизни. Он мечта, фантазия, которую она наконец-то может себе позволить. С ним возможно приключение, авантюра, о которых она раньше и помыслить не смела. Причем это совершенно безопасно. Потому что она даже не знает его имени. Чем ценен незнакомый мужчина? С ним не заведешь серьезных отношений, не станешь строить совместных планов на будущее и не разочаруешься, когда они не осуществятся.

Они проведут вместе одну ночь, не более. Одну безумную ночь, чего ей подсознательно хотелось все три года. Если задуматься, то и четыре. Нет, она не станет вспоминать. Это совершенно лишнее, когда такой шикарный незнакомец наклоняется, чтобы поцеловать ее грудь. Нельзя упустить ни секунды своего счастья.

Тем временем Гаррет поднял к ней голубые глаза, и его губы сложились в лукавую улыбку.

– Какой милый бантик, – хрипло пробормотал он, – так и просит, чтобы с ним поиграли. – И зубами принялся теребить бант на ее блузке. – Ах! – Бант развязался.

Николь и не догадывалась, что ее розовый бюстгальтер настолько сексуален, но, услышав его хриплый возглас, зарделась еще ярче. Потом Гаррет стал поочередно обдувать ложбинку между ее грудями и ласкать ее языком, так что ее живот несколько раз томительно содрогнулся. Ее тело изнемогало от вожделения, желания страстных горячих объятий, но он по-прежнему лишь дразнил ее. Он нависал над ней, опираясь на колени и руку, пока язык орудовал у нее на груди. Она выгнулась навстречу, словно прося его быстрее сорвать с нее бюстгальтер и все остальное. Но Гаррет не торопился. Теперь его язык устремился вверх – обвел ключицу, скользнул по шее и снова надолго облюбовал местечко за ухом, которое никогда ранее не было столь чувствительным, как сейчас.

– Я хочу тебя голой, Николь, – сдавленно рычал он среди тяжелого грохота ее сердца, пока его рука нащупывала на животе край ее блузки.

– Ты знаешь мое имя? – удивилась Николь.

Стащив с нее блузку, Гаррет отбросил ее в сторону и уставился на грудь под узким розовым бюстгальтером.

– А ты моего не знаешь. Николь судорожно сглотнула.

Так надо, эта мера безопасности, последний форпост против этого мужчины, который сделал с ее телом нечто небывалое. Она и не догадывалась, что способна на такое. Впрочем, он, кажется, не собирается ее захватывать. Он забавляется, дразнит ее, ведет с ней сексуальную игру и только.

Одно незаметное движение – и застежка впереди открылась, следом открылась и задняя. Бюстгальтер упал, обнажив ее груди с тугими сосками, вожделеющими его ласки. В его голубых глазах сверкнула молния. Ей казалось, что еще секунда промедления – и она лишится чувств.

– Я сказал, голой, Николь.

Попятившись, Гаррет стянул с нее джинсы, окинул откровенно оценивающим взглядом ее наготу и лишь потом начал раздеваться сам. Когда он снял рубашку, Николь, с безумными глазами и пересохшим горлом, вскочила и стала ощупывать эту широкую равнину его мускулов, досель скрывавшуюся под одеждой.

Это не тело, а произведение искусства. Ни дать ни взять греческий бог. Подлинное воплощение мужественности и силы. Что-то будет дальше? Ее пальцы спустились вниз по бугристому прессу и добрались до ремня.

Гаррет терпеливо ждал, пока ее дрожащие пальцы расстегнут пряжку и молнию на джинсах, словно угадав ее стремление быть активным участником игры, а не пассивным объектом его ласк, которые не прекращались ни на секунду. Ее плечи, шея, спина – его руки были повсюду. Подушечки его больших пальцев обследовали ее подбородок, щекотали изгиб нижней губы, ямочку у шеи, а Николь тем временем пыталась спустить его джинсы. Это вышло не сразу, потому что тут она столкнулась с препятствием в виде его эрекции. Наконец, джинсы оказались на бедрах, и глазам Николь предстал его истинный размер.

Большой. Под стать его прочим достоинствам. Такой она видела впервые и впервые ощущала такое возбуждение. Ее ладонь сомкнулась поверх, проверяя его твердость и длину.

– Николь! – раздался хриплый стон.

Она подняла взгляд – и ее обожгло голубое пламя, горевшее в его глазах. Бешеное пламя, создававшее удивительный контраст его бережным прикосновениям. Он словно предупреждал, что сейчас опрокинет ее на спину, накроет ее всем телом и с бережностью будет покончено.