Георг Борн: Султан и его гарем

– Что это значит? Я вас не понимаю, Зора!

– Это значит, что я не так беден, как вы думаете. Я предлагаю вам руку и охотно разделю с вами все! Другими словами, я спрашиваю вас, Сара, хотите ли вы быть моею и делить со мною все?

Сара Страдфорд задрожала.

– Мне кажется все это сном, – прошептала она и зашаталась, так что Зора должен был поддержать ее.

– Нет, это не сон, моя дорогая! Я предлагаю тебе руку и сердце – возьми их! – сказал Зора. – Смотри, все, что здесь у нас лежит под ногами, Кей-Гоуз, это воспоминание о твоей юности, будет снова твоим, и мое величайшее желание исполнится, если я сумею сделать тебя счастливой.

Сара глядела на любимого человека своими большими глазами, как бы не веря тому, что слышала.

– Кей-Гоуз? – спросила она, наконец, шепотом.

– Он твой, моя любимая, он снова твой!

– Я не в состоянии поверить…

– Согласна ли ты отдать мне свою руку?

– О да!

– Значит, ты моя! Теперь ничто и никто не станут между нами, и моей величайшей радостью будет возвратить тебе замок твоих родителей и видеть, тебя снова счастливой в Кей-Гоуз! – вскричал Зора, обнимая Сару.

– Это слишком много счастья сразу, – прошептала она, улыбаясь сквозь слезы. – Ты предлагаешь мне свою руку, ты, которого я так горячо люблю, – и мы вместе с тобой войдем в Кей-Гоуз…

– Он твой! Я отдаю его тебе!

– Я едва в состоянии перенести столько счастья, мой дорогой! Я приехала сюда, чтобы еще раз увидеть места, где провела лучшие годы юности… а теперь…

– Теперь эти дни снова возвратятся, моя дорогая Сара. Все это будет снова твое, твое и мое! Вместе со мною ты посетишь все свои любимые места, и Кей-Гоуз снова будет местом, где ты найдешь полное счастье!

– Как я счастлива, – прошептала Сара.

– Старый лорд Бруггам очень рад, что может ехать на юг, – сказал Зора. – Ты переселишься в Кей-Гоуз, и ничто не задержит нашего соединения, так как я принял христианскую веру!

Через несколько недель назначено было венчание Зоры и Сары Страдфорд, которое должно было состояться в церкви Кей-Гоуза.

Дня за три до свадьбы Зора неожиданно получил письмо из Константинополя.

«Любезный Зора! – говорилось в письме. – Посылаю тебе мое сердечное послание и прошу принять прибывшие вместе с этим письмом вещи. Я сам скоро буду в Лондоне.

Твой Сади».

– Это для меня еще новое приятное известие! – сказал Зора, прочитав письмо, и поспешил сообщить о нем Саре.

В небольшом расстоянии от Кей-Гоуза среди тенистого сада стоит роскошное жилище, похожее на небольшой княжеский замок.

Высокие двери, ведущие в дом, открыты. Негритянка держит на руках прелестного, здорового мальчика, забавляющегося болтовней попугая в бронзовой клетке. Попугай не переставая повторяет имя мальчика. «Сади! Шалун! Поцелуй меня!» – кричит попугай, ребенок смеется и маленькими ручками дает птице сахар.

Озабоченно хлопочет по дому Сирра.

В это время до окон комнаты доносится голос, и мальчик начинает прислушиваться. Он узнает голос и кричит: «Папа!»

Негритянка не в состоянии более удерживать ребенка, он хочет на пол, хочет бежать навстречу отцу, хочет показать ему, что уже умеет ходить.

В то же время раздается голос матери, отдающей какие-то приказания прислуге на плохом английском языке вперемешку с турецкими словами.

Вот Сади и Реция входят в комнату. Покрывало уже давно снято с ее прелестного лица, она кажется еще прелестнее в европейском платье.

Сади не изменился. Он и прежде ходил в европейском платье, к тому же на голове у него, как и прежде, красная феска. Сади, улыбаясь, берет на руки своего маленького любимца, затем передает Реции, которая просит ребенка не шалить в их отсутствие.

Малютка не хочет отпустить маму, но та обещает ему скоро возвратиться.

Слуга подводит к подъезду трех лошадей для Сади, Реции и слуги, и все отправляются в Кей-Гоуз, где их ждут Зора и Сара.

Но счастье трудно описывать, и поэтому мы предоставим читателям самим дорисовать картину счастья двух семейств, которые наконец обрели спокойствие после стольких испытаний и превратностей судьбы.

После заключения перемирия между Сербией и Турцией и наказания Мансура и Лаццаро однажды ночью на Площади голов снова собрались семь предводителей Золотых Масок. Под ними, как мы уже знаем, скрывались семь важнейших представителей ислама.

Старший между ними – мулла Кониара, который после смерти Альманзора стал главою, – имел ближайшее право на место таинственного соправителя, злого ангела султана, которое занимал Мансур.