Мейси Эйтс - Скованы страстью

− Почему мы остановились?

− Потому что пора обустраиваться на ночевку.

− Что? На ночевку? Прямо здесь? − Анна беспомощно огляделась, надеясь отыскать хоть какие-то следы цивилизации.

− Прямо здесь. Это место меня вполне устраивает, и я уже восемь часов не слезал с седла.

− А раз ты − шейх, почему у тебя нет машины? − Анна уже даже не пыталась сдерживать растущее в ней раздражение.

− Потому что я живу посреди пустыни, а там такие игрушки бесполезны. Маловато бензина.

Ну конечно. Бензин. Нефть. Являясь дочкой главного нефтяного магната Соединенных Штатов, Анна с самого детства отлично знала, что все и всегда в этом мире сводится к нефти. Отец нутром чуял, где искать черное золото, и, как настоящий бизнесмен до мозга костей, никогда не останавливался на достигнутом, неустанно продолжая поиски.

И именно эта его неуемная тяга к обогащению и свела ее с Тариком, закинув сперва в Шакар, а теперь и в Альсабу.

Если бы не нефть, она бы могла и дальше спокойно жить в Америке, и никто не стал бы торговать ею посреди бескрайней пустыни…

Но не стоит отчаиваться. Тарик обязательно ее спасет. Вспоминая его темные глаза и теплую улыбку, Анна всегда чувствовала внутри какой-то сладостный трепет, правда, сейчас он был каким-то не слишком заметным. Да и неудивительно. Жара, пыль, усталость, да еще и обнимающий ее незнакомец, только что стащивший ее с лошади…

Выпрямившись, Анна резко отстранилась, пристально всматриваясь в глаза Зафара, так не похожие на глаза Тарика. И у того и у другого они были чернильно-черные, но у шейха Шакара в них ясно читались тепло и забота, и поминутно сверкали смешинки, тогда как эти были совершенно пусты, но при этом еще и дерзко бросали вызов всему миру.

− Где мы? − Анна еще раз огляделась по сторонам.

− Посреди пустыни. Могу назвать точные координаты, но, думаю, тебе это ничего не скажет.

− Не скажет. − Прищурившись, она смотрела, как пурпурное солнце скрывается за едва угадывавшимися вдали горами. − Когда мы доберемся до цивилизации, и я смогу связаться с отцом или Тариком?

− А кто сказал, что я позволю тебе с ними связаться? Ты не думала, что я приобрел тебя для своего гарема?

− Но ты называл себя моим спасителем?

− А ты хоть раз жила в гареме? − Зафар насмешливо приподнял бровь. − Вдруг тебе понравится?

− А он у тебя вообще есть?

− К сожалению, нет. − Его голос был суше окружавших их песков. − Но я совсем недавно стал шейхом, и у меня еще все впереди.

Анна едва не задохнулась от ярости.

− Я оказалась в беде посреди чужой пустыни…

− Кому чужая, а кому и вполне родная, − усмехнулся Зафар.

− Вот и я о том же!

− Продолжай.

− Я оказалась в беде посреди чужой пустыни, и меня купил какой-то незнакомец, утверждающий, что он − шейх, и теперь еще этот предполагаемый шейх изволит шутить насчет моего будущего! Я не потерплю подобного обращения!

Все это Анна выдала на одном дыхании, чувствуя, что сейчас у нее есть только два пути: или злиться на весь мир, или упасть и разрыдаться. А плакать она никогда не любила. Когда мама ушла, ее сразу же отправили в частную и невероятно престижную, но при этом очень строгую школу, где им старательно вдалбливали в голову, что все в жизни решают сила и выдержка. Никогда не беги, если можешь спокойно идти, и никогда не кричи, если дело можно уладить парой коротких, но верных слов. И не плачь. Слезы все равно ничего не изменят. Во всяком случае, маму они так и не вернули.

Анна не собиралась изменять установленному правилу и сегодня, так что выбор между слезами и злостью был очевиден.

Но разозлилась не она одна. В черных глазах под нахмуренными бровями ясно горели всполохи злого пламени, и Зафар резко дернул вниз все это время скрывавший большую часть лица шарф, обнажая искривленные в нахальной улыбке губы.

− А ты думаешь, я собираюсь все это терпеть? Шайка воров едва не спровоцировала войну, надеясь шантажом заручиться моей поддержкой и сохранить насиженное местечко. Им отлично известно, что, если Тарик узнает, что тебя схватили подданные Альсабы, а тем более что ты побывала в руках ее шейха против воли, тот хрупкий мир, что и так едва держится на волоске, безвозвратно погибнет. Как ты думаешь, что я сейчас должен чувствовать?

Анна удивленно моргнула:

− Из-за… из-за меня начнется война?

− Нет, но только если я верно поведу игру.

− Если я окажусь в гареме, ситуация только ухудшится.

− Верно. Но что, если война мне только на руку?