Эммануэль Арсан: Эммануэль. Римские каникулы

Эммануэль не осмеливается взглянуть на ее рот. Но стоило незнакомке заговорить, как она заметила складку у губ и легкую ямочку на щеке. К Эммануэль не без боли приходит воспоминание о Марианне, но она уже готова изменить ей.

Низкий голос произносит ее имя. Не дожидаясь ответа, Сильвана пожимает ей руку. Эммануэль не может определить через перчатку вид этой руки, но она чувствует длинные пальцы, обхватывающие ее руку до самого запястья, и все это с энергетикой, которая, помимо сердечности, говорит еще и о защите, а также о властности.

– Пойдемте, пожалуйста.

Эммануэль отходит от небольшой группы пассажиров, стоящих с паспортами в руках.

– Вы говорите по-итальянски?

– Немного, но я все понимаю.

– Вы не обязаны все понимать. Говорите по-французски. Или на другом языке: на английском, испанском.

– На испанском – нет. Но английский – практически мой родной язык.

– Хорошо. Дайте мне ваш билет и талоны на багаж.

Эммануэль протягивает ей кожаное портмоне, выданное ей Жаном перед отлетом. Сильвана достает из него паспорт и протягивает его ей.

– У вас нет солнцезащитных очков?

– Я никогда их не ношу.

– Тогда наденьте эти, прошу вас.

Сильвана приподнимает свою легкую одежду. Эммануэль видит ее тело, затянутое в черную кожу и перехваченное на талии поясом с двойным рядом бронзовых чешуек. К этому поясу цепочкой прикреплена небольшая черная овальная сумочка, как у венецианских купцов, путешественников или художников эпохи Возрождения. Эммануэль вспоминает, что видела эти детали одежды на репродукциях итальянских картин. «Странно, – думает она, – никогда еще во всей моей карьере я не останавливалась в стране, где история и нравы так тесно переплелись на протяжении веков».

– Там все возможно, – сказал ей однажды Марко, – но может также и ничего не случиться.

– Постарайтесь остаться последней в очереди, – распоряжается Сильвана. – В любом случае, подождите меня там.

«Куда она хочет, чтобы я пошла!» – раздраженно думает Эммануэль.

Никакого тепла в этом приеме, никакой вежливости, даже самой банальной: неважно, что Эммануэль проделала длительный перелет, что ей хочется пить, что сказывается разница во времени… О, действительно, эта Сильвана отвратительна! Эммануэль наблюдает, как она большими шагами пересекает холл. У нее длинные ноги, также обтянутые в черное, кожаные ботинки того же цвета. Волосы средней длины, до плеч, она похожа на пажа, и Эммануэль понимает, что хочет ее. Если только Сильвана не рассматривает ее как какой-то чемодан! И зачем эти черные очки? Но Эммануэль вынуждена признать, что они изящны, вполне в голливудском стиле 50-х годов, с удлиненной формой стекол, похожей на крыло, и они почти невесомы.

Через темные стекла люди выглядели мрачными, но зато Эммануэль может смотреть через огромные окна на солнце, стоящее в зените и заливающее все вокруг – мрамор, металл и керамический пол. Она чувствует себя в центре яркого теплого круга, и вся ее ночная тоска исчезает под солнечными лучами.

Краем глаза она смотрит в глубину зала и видит там итальянку, которая разговаривает с двумя мужчинами в военной форме. Рядом с ней стоит предполагаемый таможенник. Все трое выше ее ростом, но Эммануэль понимает, что Сильвана раздает им четкие приказы и они вскоре будут выполнены. Чувство безопасности, спонтанно доказанное рукопожатием Сильваны, возрождается в ней.

А пока наступает ее очередь проходить таможенный контроль. Она протягивает свой паспорт человеку, который при виде ее имени с любопытством смотрит на нее. Это инквизиторство расстраивает Эммануэль; к счастью, темные очки ставят между ними преграду. Человек, смотрящий на нее, немолод, у него обычное лицо и усталые глаза.

– Добро пожаловать, мадам, – бормочет он по-французски.

А потом добавляет с весьма живописным южным акцентом:

– Приятного отдыха в Италии.

Изобразив улыбку, Эммануэль удаляется, освобождая место для крупного человека, возглавляющего новую группу пассажиров из очередного самолета.

Громкоговоритель объявляет об отправлении рейсов на Нью-Йорк на итальянском, английском, французском и немецком языках. Сильвана возвращается к Эммануэль. Ее улыбка спокойна и холодна.

– Все хорошо, – говорит она. – А теперь, будьте бдительны! Сами ни с кем не разговаривайте. Обращайтесь ко мне. Постарайтесь выглядеть глупой, если это возможно. Глупой, усталой и безразличной.

– Безразличной к чему?