Аньес Ледиг - За полшага до счастья

Отец – единственный, кто худо-бедно может его понять, хотя у него самого сейчас не лучший период. Завтра он ему позвонит, чтобы узнать, свободен ли сейчас их домик в Бретани. Медленный равномерный ритм волн, вероятно, поможет ему вновь обрести успокоение среди хаоса.

Малыш устроился в гостиной. Няня готовила ужин, поглядывая на него. Ребенок вытащил из ящика с игрушками всех своих пластмассовых зверушек и расставил их в кружок. Крошечный серый слоник соседствовал с огромной белой собакой, а три гуся, приклеенные к своей травяной лужайке, должно быть, задумались, как они могли оказаться рядом с лиловым динозавром чуть больше размером, чем они сами.

Малыш по-дружески беседовал с ними, по очереди выводил их проветриться на голубой цветок в углу пестрого хлопчатобумажного ковра. Погружаясь в мир своих зверушек, он инстинктивно старался отвлечься от стресса, испытанного сегодня в детском саду. Он забыл про мальчика из старшей группы, который, стоило воспитательнице отвернуться, стащил у него вторую печенку; про свою найденную на полу под вешалкой затоптанную и испачканную жилетку; про рисунок, залитый водой из опрокинувшегося стакана, в котором все полоскали кисточки. Воспитательница пообещала, что разрешит ему сделать другой. Но он-то хотел, когда мамочка придет с работы, подарить ей именно этот.

Пластмассовым зверушкам живется легче…

Вот уже два года я работаю кассиршей, и впервые покупатель поздоровался со мной и назвал по имени. Так редко можно встретить приятных людей. В основном они едва замечают меня, считая, что я недостойна их вежливости, а порой набрасываются, потому что, по их мнению, я медленно работаю. Те, кто взглядом дают мне понять, что я всего лишь кассирша, люди, прикрывающиеся тем, что клиент всегда прав, считают, что им все дозволено, включая неуместные и пренебрежительные по отношению к женщине замечания. Те, кто продолжают разговаривать по мобильному телефону и ждут, будто я какой-то аппарат, когда на экране выскочит цена, и уходят, не удостоив меня даже взглядом.

Но я научилась защищаться. Некоторые мои коллеги терпят молча, а я отвечаю. Люди просто не понимают. Сели бы на мое место. Они не продержались бы и двух дней в этом шуме, на сквозняке, ворочая, так что спина буквально разламывается, тяжелые упаковки, которые надо провести над сканером, непрерывно издающим назойливый звуковой сигнал. Я уж не говорю про этого козла Шассона, который держит нас за скотину.

Однажды он мне за все заплатит. И еще пожалеет.

Когда Люк вырастет, когда перестанет нуждаться во мне, я больше не позволю надо мной издеваться. Я наконец стану свободной. И тогда я отомщу сволочам во всем мире, которые мучат женщин, считая, что мы должны им подчиняться и с нас можно драть семь шкур. Да кто они такие, чтобы так думать?!

Правда, у этого типа сегодня было в глазах что-то, отчего он выглядел искренним и симпатичным. Хотя мне следовало бы быть осмотрительнее. Сколько раз я уже попадалась. Странно, но я почувствовала, что он не такой, как все.

Во-первых, он старый. Не то что эти молодые петушки, которые под предлогом того, что они в самом расцвете лет, да вдобавок смазливы, думают, что смогут вскочить на все, что шевелится.

К тому же он со своим пакетом яблок с неправильной этикеткой был так растерян, будто свалился с другой планеты, с небес.

Иногда мне хотелось бы попасть туда, на другую планету. Такую, где не знают никаких человеческих ужасов, от которых хочется биться головой о стену и которые заставляют страдать множество людей…

Иногда кажется, будто встретила человека из своей вселенной… Неземного, не такого, как все, который с тобой на одной волне или живет теми же иллюзиями…

Вот какое у меня сегодня возникло впечатление…

И мне стало хорошо.

– Привет, Жюли, – сказал ей мужчина, положив покупки на движущуюся ленту.

– Здравствуйте, мсье. Сегодня вы все взвесили? – спросила она без тени насмешки.

– Я делаю успехи… А вам лучше?

– Лучше?

– Мне показалось, в прошлый раз вы были немного грустны?

– Нет, – сухо отрезала она.

– Значит, просто в глаз попала соринка?

– За термопакет надо платить. Будете брать?

– Да! Такой надо иметь, верно?

– Ваше дело. С вас сорок семь евро девяносто пять центов.

– Возьмите, – сказал он, извлекая из кошелька купюру в пятьдесят евро. – Сдачи не надо.