Кира Касс - Королева и фаворитка

Не сводя глаз с раны, Энн бросала отрывистые указания гвардейцам:

– Пусть кто-нибудь принесет кипятку. В аптечке должен быть антисептик, но кипяток тоже понадобится.

– Я сбегаю, – предложила я.

Услышав мой голос, Америка слегка приподняла голову.

– Марли! – простонала она и заплакала.

Я поняла, что эту схватку с болью она вот-вот проиграет.

– Я быстро, Америка. Держись.

Бегом вернувшись на кухню, я достала из буфета полотенца. В кастрюле, слава богу, кипела вода, и я поспешно наполнила кувшин.

– Симми, срочно долей кастрюлю! – крикнула я на ходу, не дав ей возможности возразить.

Затем я отправилась за спиртным. Лучшие напитки, предназначенные специально для короля, хранились не здесь, но у нас был бренди, который мы использовали для стряпни. Даже я научилась готовить свиную отбивную с бренди, цыпленка в соусе с бренди и взбитые сливки с бренди. Я схватила бутылку в надежде, что это поможет.

Ведь теперь я кое-что знала о боли.

Когда я вернулась, Энн продевала нитку в иголку, а Америка делала отчаянные попытки успокоиться. Я поставила кувшин с водой возле Энн, положила рядом полотенца и с бутылкой в руках направилась к кровати.

– Это от боли. – С этими словами я приподняла Америке голову и влила ей в рот немного алкоголя. Она закашлялась, выплюнув больше, чем успела проглотить. – Попробуй еще раз.

Я села рядом, стараясь не задеть раненое плечо, и прижала бутылку к ее губам. На сей раз получилось чуть лучше.

– Я так рада, что ты здесь, – справившись с бренди, сказала Америка.

Она казалась такой испуганной, что у меня сердце разрывалось от жалости, хотя сейчас ей явно ничего не угрожало. Уж не знаю, через что ей, бедняжке, пришлось пройти, но я была полна решимости сделать для нее все, что в моих силах.

– Я всегда рядом, Америка. Ты же знаешь. – Улыбнувшись, я убрала выбившуюся прядь волос у нее со лба. – Куда тебя опять понесло?

В ее глазах я прочла сомнение. Признание явно давалось ей с трудом.

– Мне казалось, это хорошая идея, – наконец сказала она.

– Америка, ты просто кладезь дурацких идей. Благородных намерений, но при этом безумных идей, – с трудом сдерживая смех, ответила я.

Она надула губы, желая показать, что поняла мой намек.

– Как у вас тут со слышимостью? – поинтересовалась Энн у гвардейцев, из чего я сделала вывод, что это их комната.

– Все в порядке, – ответил один из них. – Стены достаточно толстые.

– Это хорошо, – кивнула Энн. – Так, теперь все выходите в коридор. Мисс Марли, мне понадобится место, но вы можете остаться.

Я уже настолько отвыкла слышать свое настоящее имя из чужих уст, за исключением Картера, что едва не разрыдалась. Ведь я даже не представляла, как много оно для меня значит.

– Я не буду лезть под руку, Энн, – сказала я.

Мужчины вышли в коридор, и Энн взялась за дело. Отвлекая Америку разговорами, она готовилась зашить ей рану, а я смотрела, широко открыв глаза, и удивлялась ее непрошибаемому спокойствию. Мне всегда нравились служанки Америки, особенно Люси, потому что та была ну просто ужасно милой. Но сейчас я увидела Энн в новом свете. Жаль, что такому одаренному кризисному менеджеру выпала судьба оставаться всего-навсего прислугой.

Наконец Энн начала промывать рану, которую мне пока что так и не удалось идентифицировать. Америка глухо стонала в прижатое ко рту полотенце, и, хотя в этом было мало удовольствия, мне ничего не оставалось делать, как крепко держать ее. Взгромоздившись на Америку, я приложила максимум усилий, чтобы она не дергала раненой рукой.

– Спасибо, – пробормотала Энн, вытаскивая пинцетом из раны какие-то черные кусочки.

Что это было? Грязь? Гравий? Энн, слава богу, действовала очень аккуратно. Америка могла получить инфекцию даже из воздуха, но я поняла, что Энн этого категорически не допустит.

Америка снова вскрикнула, и я ее успокоила.

– Скоро все закончится, Америка, – сказала я, вспомнив слова Максона накануне порки и то, что говорил мне Картер во время экзекуции. – Думай о чем-нибудь хорошем. Думай о своей семье.

Я видела, что она очень старается, но у нее ничего не получалось. Ей было слишком больно. Поэтому я дала ей еще немного бренди, а потом еще и еще и так до тех пор, пока Энн не зашила рану.

Наконец все было закончено, но Америка, похоже, уже толком не помнила, что с ней делали. Когда Энн наложила на рану повязку, Америка принялась распевать детскую рождественскую песенку и чертить пальцем воображаемые рисунки на стене.